Я закрыла лицо растопыренной пятерней. Мне до смерти хотелось послать его в задницу, но это окончательно осложнило бы ситуацию с подготовкой благотворительного вечера. Я обещала себе: как только мероприятие пройдет и я получу свой чемодан, сразу скажу Джоуи: «дуться» я буду до скончания времен, а то и дольше, и с этих пор каждый из нас идет своей дорогой.

– Нельзя ли перейти к делу насчет оформления зала для благотворительного вечера?

– Да-да. Уберем рабочие вопросы с повестки дня и без помех пообщаемся.

Он хотел присесть на диван, но я настояла, что интернет у меня лучше работает за кухонным столом. Впрочем, нечего было и мечтать, что это охладит Джоуи: он придвинул стул вплотную к моему и все пытался приобнять меня за спину, повторяя, как прекрасно пахнут мои волосы (притом что я не мыла голову несколько дней).

Я встала налить нам воды (ему досталась тепленькая из-под крана). Я не собиралась предлагать Джоуи ничего, что позволило бы ему решить, будто его привечают. Кроме того, мне надоело, что он буквально дышит мне в спину. По-моему, двадцати минут еще не прошло, но я написала Бишопу, что жду его в любой момент. Я еще не налила себе воды, как в дверь громко забарабанили. Я изобразила удивление и обогнула кухонный стол, выйдя в коридор. Джоуи заметно растерялся.

– О, Бишоп, привет! Что случилось? – погромче спросила я.

Полчаса назад он приходил в спортивных штанах и футболке, а сейчас явился полуголым, выставив прекрасно проработанные мускулы во всей красе. На нем были настоящие шорты, правда, по виду как из восьмидесятых. Шорты не скрывали гематому, расцветившую бедро с внутренней стороны. Синяк уже не был зловеще-черным – середина пятнами выцветала до розоватого, а края стали изжелта-зеленоватыми.

Бишоп приподнял бровь:

– Ого, да тебе в театре играть… – и он прошел мимо меня, помогая себе только одним костылем и неся в свободной руке пиццу. – Я на массаж, – объявил он, ставя коробку на кухонную тумбу и словно бы удивившись при виде Джоуи, сидевшего с отвисшей челюстью. – Ох ты, никак, я время перепутал? – Бишоп постучал себе по виску. – Помню только, что ты меня перед ужином разминаешь.

– Бишоп Уинслоу? – Со скрежетом отъехав на стуле от «острова», Джоуи поспешил к Бишопу, прислонившемуся к раковине.

Разница их габаритов была почти комичной: в Джоуи едва пять футов восемь дюймов росту, хотя он всем говорит, что в нем пять и одиннадцать. Рядом с ним Бишоп казался гигантом.

– Джоуи Смак, ваш большой поклонник, – он вытер ладонь о джинсы и протянул руку для приветствия. Бишоп поглядел на его руку, но не шевельнулся.

– Это у вас фамилия такая – Смак?

– Да. А как вы познакоми… – Джоуи поглядел на меня и опустил руку: – Не знал, что ты встречаешься с игроком команды твоего брата.

– Стиви моя соседка, она разбудила меня посреди ночи, когда въезжала. – Бишоп тоже повернул ко мне голову: – Когда это было?

Ответить он мне не дал, что, впрочем, было все равно: я не понимала, к чему он клонит.

– Она все равно была красивая, хотя всклокоченная и взбудораженная, а я повел себя как хамло – правда, грохот стоял еще тот… Теперь Стиви причиняет мне физическую боль на регулярной основе, помогая с реабилитацией. Карма – сука, скажи, крошка?

Я чуть не поперхнулась слюной при последнем слове и откашлялась, решив не цепляться пока к «крошке».

– Мне даже добавить нечего. Ты, можно сказать, вкратце пересказал все с самого начала.

– Ты лечишь игрока НХЛ?! Почему ты это скрывала? – наседал на меня Джоуи.

– Должно быть, потому, что это не ваше собачье дело, – ответил Бишоп с улыбкой и хлопнул себя по лбу: – Блин, я же на час раньше пришел! Вот память-то, у тебя же это мероприятие, от которого ты не знаешь, как отделаться! Я тогда начну растяжку, пока вы тут трете по делу. Ну, чтоб времени не терять.

Он по-хозяйски прошел в гостиную, на ходу подмигнув, и взял мой спортивный коврик.

– Я буду как мышь, вы меня даже не заметите, – пообещал он, раскатывая коврик там, где его прекрасно видно от кухонного стола.

Джоуи сделал движение не то заспорить, не то помочь Бишопу подержать яйца, не знаю, но промолчал. Мы снова сели за стол, но сосредоточиться я не могла – как, впрочем, и Джоуи.

Появление Бишопа, видимо, навело Джоуи на мысль показать, что я его женщина. Он положил руку на спинку моего стула и придвинулся поближе. Я отодвинулась.

Все это время Бишоп разминался меньше чем в четырех метрах от нас. Стандартным комплексом упражнений на растяжку тут и не пахло: то, что он вытворял, было на грани пристойного, а-ля Супер-Майк[2]. При этом он громко постанывал, что тоже отвлекало.

Наконец Бишоп поднялся с коврика и подошел ко мне, поигрывая мышцами:

– Прости, что отрываю, крошка, но можно тебя на секунду?

Я подумала, что он малость перегибает палку.

Джоуи подался ко мне настолько близко, что я ощутила щекой его дыхание. Он, видимо, ел лук или чеснок, поэтому я двинула ему локтем под ребра, чтобы выпрямился.

– Конечно.

Я начала вставать, отодвигая стул, но Бишоп меня остановил:

– Да нет, сиди где сидишь, только вот тут уплотнение разомни, пожалуйста. Ты отлично умеешь меня расслабить.

Щеки у меня уже горели огнем. Бишоп нарочно говорил двусмысленности, и до меня впервые дошло, что до сегодняшнего дня он был сама скромность, несмотря на весь наш антагонизм.

Он шлепком отбросил руку Джоуи и оттащил мой стул от стола, опрокинув его на задние ножки, после чего развернул меня к себе лицом (я бы не сказала, что такие нагрузки рекомендованы пациентам с травмой паха). Подхватив больную ногу под коленом, Бишоп приподнял ее и поставил босую стопу на сиденье, подсунув пальцы мне под задницу для надежности.

Его причиндалы оказались на линии моего взгляда, а шорты из эластика, натянутые спереди, выделяли все лучше некуда.

Краем глаза я видела – у Джоуи сделался такой вид, будто его вот-вот хватит удар. Я с трудом сдержала смех.

– Ну, где тут у тебя уплотнилось?

Я по-прежнему сидела в растянутых старых трениках и замурзанной кофте с пошлой надписью, которую носила еще на первом курсе. Я в ней даже что-то красила. Бишоп пощупал рукав и скорчил гримасу.

– У тебя внизу футболка? Можешь тогда это снять? Ты же знаешь, какая у меня чувствительная кожа, а это не ткань, а наждак! Если тебе нужен анорак, могу подарить тебе хоть десять с логотипом нашей сборной.

– Спасибо, зачем же…

Просто не верилось, насколько утрированно он играет хоккеиста-плейбоя.

Мы взялись за подол одновременно, но Бишоп успел чуть раньше и приподнял мой джемпер на несколько дюймов. Приставшая футболка не пожелала расставаться с джемпером и открыла мой пупок. Бишоп терпеливо разделил слои, касаясь теплыми пальцами моей кожи. От этого по жилам побежали электрические искры, а по телу – стада мурашек. Я одернула майку. Бишоп задрал мой джемпер, и мне пришлось отпустить майку, чтобы он стянул анорак через голову и бросил на пол. Майка была довольно открытая, и Бишоп тут же уставился в самый вырез.