— Ты права. Я не знаю. Но ты, видимо, знаешь обо мне все.

— Мэл. — Хоуп, как всегда миротворец, заговорила мягко, пытаясь вклиниться в спор: — Она делала только то, о чем ее просила Нана.

— Да? Значит, Нана также попросила тебя переспать с моим парнем? — Мэллори насмешливо хмыкнула.

— Нет. — Иззи нахмурилась. — И мне жаль, что так получилось.

— Извинения не принимаются.

— Он застал меня в твоей квартире, ясно? Я искала признаки того, что к тебе возвращаются воспоминания или что ты используешь магию, и он меня поймал. Мне пришлось выкручиваться на ходу.

— Вернее на спине.

— Мэллори! — Хоуп бросила на нее предупреждающий взгляд, но Иззи уже поднималась на ноги.

— Я должна идти. Я знаю, это тяжело слышать, но я делала только то, что считала нужным, вернее то, что считала нужным Нана. Теперь я вижу, что тебе нужно время, чтобы смириться с этим. — Иззи подняла подбородок вверх: — Я забронировала комнату в пансионе на ночь. Я всегда хотела стать частью этой семьи, и теперь, когда все выяснилось, я надеюсь, что вы дадите мне шанс все исправить.

— Дори… Иззи… — Хоуп нахмурилась. — Не уходи.

— Я была рада снова увидеть тебя, Хоуп. — И Мэллори, я искренне сожалею о том, что Нана заставила тебя пройти через все это.

Мэллори смотрела, как она уходит, прижимая к груди второй бокал бурбона. Хоуп последовала за Иззи к двери и закрыла ее за ней. Повернув замок, она тяжело вздохнула и посмотрела в окно, наблюдая, как Иззи спускается по лестнице. Когда она наконец повернулась лицом к Мэллори, та уже ждала ее.

— Ты знала?

Хоуп резко обернулась: — Что?

— Скажи мне, что ты не знала. — Настаивала Мэллори, и лицо Хоуп исказилось от обиды.

— Конечно, я не знала.

Мэллори сделала еще один глоток напитка, зная, что сестра говорит ей правду. Хоуп не умела врать. Никогда не умела. Ее боль от обвинения Мэллори была настоящей, и хотя ей было неприятно даже думать о том, что Хоуп могла быть частью тщательно продуманной уловки, она поняла, что не было такой черты, которую Нана не переступила бы.

— Как часто она здесь бывала?

— Кто? Дори? Я имею в виду… Иззи? — Хоуп провела рукой по волосам. — Она никогда не была в этой квартире до сегодняшнего дня.

— В Темпесте, Хоуп. Как часто она навещала бабушку в Темпесте?

— Я… — Хоуп сделала паузу, как бы обдумывая вопрос, прежде чем ответить. — Два, может быть, три раза в год? Обычно она приезжает один раз летом, потом еще раз во время осеннего фестиваля, на Рождество или на день рождения бабушки.

— Может быть, она тайно навещала бабушку чаще?

Хоуп уставилась на нее: — Что? Я не знаю. Может быть? Но зачем ей это?

— По ее словам, Нана заставляла ее шпионить за мной, но если это правда, не думаешь ли ты, что она стала бы навещать ее чаще, чем два раза в год?

Хоуп подняла бутылку бурбона: — Они могли просто поговорить по телефону.

— Ты знала Нану лучше, чем кто-либо другой. — Мэллори ухмыльнулась, когда ее сестра сделала большой глоток прямо из бутылки. — Иззи ты тоже знаешь лучше, чем я, так что ответь мне вот на что. Ты действительно думаешь, что эта женщина согласилась бы перевернуть всю свою жизнь, поехать за мной в колледж, поселиться в том же здании и следить за мной только потому, что Нана попросила ее об этом, или ты думаешь, что более вероятно, что Нана предложила ей что-то, что она хотела получить взамен?

Брови Хоуп взметнулись вверх: — К чему ты клонишь, Мэл?

— Я не знаю точно, но что-то не так в этой женщине, в ее истории. Мне это не нравится.

— Мэл, дорогая, она спала с твоим парнем. Я знаю, что она тебе не нравится, но…

— Дело не в этом. Дело в том, что она сказала, что хочет быть частью семьи, что она готова на все ради этого. Это заставляет меня задуматься, как далеко она готова зайти, чтобы получить то, что хочет.

Хоуп долго смотрела на нее, но Мэллори не отвела взгляд. Она взяла в руки стакан с теплой янтарной жидкостью, но не допила его до конца. Хоуп ногтями отклеивала этикетку, и когда она наконец заговорила, ее голос был тихим и настороженным.

— Мэл… — Она прочистила горло и затем попыталась снова: — Ты хочешь сказать, что считаешь Иззи причастным к убийству Наны?

— Я не знаю. Может быть.

Хоуп застонала: — Я люблю тебя. Ты знаешь это. Но я думаю, что все это испытание сильно заморочило тебе голову. Не все являются подозреваемыми.

— Конечно, да, я ошибалась насчет Гэри, а ты права. Не все являются подозреваемыми. Но член семьи, который внезапно появляется в день похорон, желая остаться и быть частью наследия, оставленного бабушкой? Это подозрительно, и я хочу разобраться с ней.

— Мэл… — снова попыталась Хоуп, но та прервала ее.

— Как минимум она использует два разных имени! Кто так делает?

— Люди, которым не нравятся их детские прозвища?

— Что-то в ее истории не так. Я не могу понять, но знаю, что что-то упускаю.

Хоуп поставила бутылку на журнальный столик и опустилась в кресло: — Это был очень длинный день, Мэл. Это была длинная неделя. Мы обе устали, напряжены и эмоциональны. Давай просто забудем на сегодня эту историю с Иззи и посмотрим на то, что мы знаем, завтра, когда отдохнем.

Мэллори нахмурилась, но обратила внимание на внешний вид сестры. Под голубыми глазами Хоуп появились темные круги, а между бровями пролегли морщины, которых, как она была уверена, раньше не было. Ее глаза были красными от слез, которые она выплакала во время службы, и недосыпания. Она выглядела усталой, и сердце Мэллори болезненно сжалось от того, что она не осознавала, насколько тяжело было ее сестре до этого момента.

Хоуп взяла на себя почти все заботы по организации похорон. Она занималась наследством бабушки, адвокатами, поддерживала связь с моргом и похоронным бюро. Она занималась всем этим, а также взвалила на себя дополнительную нагрузку по управлению «Священными землями».

А чем занималась Мэллори всю неделю, пока ее сестра тащила бремя ответственности? Она носилась по городу, обвиняя людей в убийстве их бабушки, строила глазки городскому шерифу, напивалась с лучшей подругой и вообще вела себя так, словно тот факт, что ее прокляли и воспоминания возвращаются не так быстро, как ей хотелось бы, — самое худшее, что может