Один из конвоиров бросил окурок на снег и растер сапогом.

– Ну а потом мы запихаем тебя в наш «членовоз» и отвезем обратно в СИЗО.

Банкир снова хмыкнул:

– Да, круговорот судьбы. Сегодня король, завтра нищий. А послезавтра, кто знает, снова король! Каждому свое! Вы ведь знаете, над входом в какое заведение висел сей славный лозунг?

И с этими словами он последовал за Ларисой в ресторан.

Она подошла к столу, на котором стоял золоченый, в стиле барокко, канделябр, и включила заказанный Люблянским патефон. Опустила головку с иголкой на крутящуюся черную пластинку, и, как того и желал финансист, по ресторану разнеслись приглушенные ритмы давно забытых зарубежных шлягеров пятидесятых годов.

– Лепота-то какая! – произнес банкир, явно довольный обстановкой. – Все еще лучше, чем в моих мечтах! Вам знакомо чувство, когда реальность превосходит ожидания? Нет, не знакомо. А мне знакомо!

Лариса без тени улыбки сказала:

– Прошу вас! Если это так, то пришло время выложить все, что вам известно…

Банкир расхохотался:

– Нет, сначала я хочу отужинать с вами, Лариса! И вам придется изображать из себя радушную хозяйку. Что ж, начнем с закусок…

Ларисе пришлось обслуживать развалившегося на стуле банкира. Он хвалил еду, жадно ее поглощая и рекомендуя Ларисе то один японский деликатес, то другой. Но она, сидя с прямой спиной на стуле, не притронулась ни к чему.

Поскольку пришла сюда не за этим.

Удивительно ловко работая палочками и отправляя в рот очередную порцию чего-то экзотического, Люблянский вдруг сказал:

– Почему вы сидите с постным лицом, как на похоронах? Это все-таки как-никак мой день рождения. Не хочу, чтобы вы мне его испортили! Кстати, где же вино? Мой любимый «Икем» 75-го годика! Вы же его раздобыли? Если нет, то жутко осерчаю!

Лариса принесла бутылку, и Люблянский, откупорив ее и разливая драгоценную жидкость по бокалам, воскликнул:

– Как давно я мечтал об этом вечере… Ну что ж, Лариса, раз вы не хотите меня поздравить, я поздравлю себя сам! Илюша, мой дорогой, с сорокапятилетием тебя! Расти большой, не будь лапшой! И пусть все твои желания исполняются. Как и раньше…

Он осушил бокал, а Лариса и не подумала пригубить коллекционного вина. Люблянский нахмурился:

– Так не годится! Я именинник и требую, чтобы вы выпили за мое здоровье. И за исполнение всех моих желаний! Всех!

Лариса резко поставила бокал на стол и произнесла:

– Вам известен афоризм: «Когда боги желают наказать, они исполняют все желания»? Кстати, раз уж на то пошло, разве вашим желанием было оказаться в СИЗО? И фигурантом скандального процесса, грозящего вам многими годами тюрьмы и полной потерей всех ваших денег?

Банкир хмыкнул:

– А вы, как я вижу, любите философствовать. Я тоже. Да, в жизни бывает черная полоса, но она всегда сменяется белой. И вы, Лариса, моя белая полоса! Так выпьем же за вас!

Лариса снова проигнорировала тост. Но Люблянский сделал вид, что не замечает ее поведения, и продолжал балагурить, опустошая бутылку и поглощая деликатесы японской кухни.

Наконец, насытившись, он произнес:

– Ах, хорошо бы сейчас сигару! Гаванскую. Ведь это было в перечне моих пожеланий, не так ли? Вы приготовили?

Лариса поднялась, принесла с кухни ящичек с сигарами, с грохотом поставила его перед Люблянским и вернулась на свой стул.

Банкир, отрезав столовым ножом кончик сигары, прикурил от одной из свечей в канделябре, затянулся, издал млеющий звук и, пустив кольцо дыма в потолок, произнес:

– Хорошо-то как! Прямо как в старые добрые времена!

Ларису, которая долго крепилась, прорвало:

– В те времена, когда вы убивали детей? Когда вы вместе с Диксоном похищали их, истязали, подвергали сексуальному насилию, держали взаперти, наслаждались их болью, страхом и отчаянием? Эти времена для вас добрые?

Снова затянувшись, банкир перевел взгляд с потолка на Ларису, и она ужаснулась тому, как Люблянский изменился. На нее смотрел жестокий, пересыщенный, готовый на любое преступление сумасшедший.

– Лариса, милая моя, у вас что-то с головой. Да, не у меня, а однозначно у вас. Вы припомнили Диксона. Как я понимаю, речь идет об этом жутком убийце детей?

– О вашем учителе! – крикнула Лариса. Ей было необходимо признание Люблянского.

– Учителе? – удивился тот, пуская в ее сторону клубы дыма. – Ах, вы имеете в виду, что он преподавал в том же вузе, где учился я. Ну, с любым маньяком или убийцей всегда кто-нибудь рядом живет, работает или учится. Подумайте, каково было после войны венским знакомым Гитлера! Хотя не думаю, что они эту войну пережили…

Люблянский расхохотался, и из его рта вырвались клубы дыма, делая его похожим на огнедышащего дракона.

– Вы знаете, что я имею в виду. Отлично знаете, – возразила Лариса. – Я свою часть договоренности выполнила. Выполняйте и вы свою!

Банкир вздохнул, подлил себе в бокал еще вина, отпил его и произнес:

– Но в нашу договоренность не входило, что вы будете тайно снимать наш вечер. Или украшать мой ресторан «жучками»…

Лариса похолодела, но постаралась не выдать своего волнения.

– Только не говорите, что не сделали этого. Все равно не поверю! Я бы непременно сделал! Непременно!

Люблянский снова налил себе в бокал вина, а потом, швырнув в угол пустую бутылку, произнес:

– Принесите еще вина! И поживее, Лариса, ведь из отведенных трех часов полтора уже прошло!

Когда она вернулась, то вдруг поняла, что Люблянский за столом не сидит. Зато патефон надрывался изо всех сил – банкир увеличил звук до максимума. Он вообще исчез из ВИП-ложи. Лариса испуганно оглянулась и вдруг ощутила, как кто-то прижал ее к себе.

Она закричала, стала отбиваться, а Люблянский (это был он) сатанински захохотал и оттолкнул ее.

– Лариса, не дурите! Мне не нужны ваши сомнительные сорокалетние прелести. Хотя вам, кажется, тридцать девять? Ну, это не намного лучше!

Он вырвал у нее из рук бутылку, подошел к столу, откупорил ее и разлил вино по бокалам. Взяв один, он протянул его Ларисе и сказал:

– Я сдерживаю свои обещания, даже если другие нарушают свои или выполняют не до конца. Как вы, Лариса. Вы вытащили меня на три часа из СИЗО, устроили этот, признаюсь, недурственный вечер, полностью следуя моим пожеланиям, но одновременно попытались меня надуть. Впрочем, я не злопамятен. Хотя не люблю, когда мной пренебрегают. Сегодня мой день, и пусть он закончится через час с небольшим. Я хочу, чтобы вы выпили со мной за мой день рождения! И тогда я вам все расскажу!

Он подал Ларисе наполненный практически до краев бокал. Она взяла его и взглянула на банкира, который снова был мил, галантен и безобиден.