Была бы я менее скептично настроена на всю эту инопланетную братию, может быть и восхитилась бы. Но все они пребывали в человеческом обличье, мало чем отличающимся от нашенского. Рогов-копыт, хвостов и крыльев ни у кого за всё это время замечено не было и у местной «королевы» тоже. Не разоденься она в столь пышное платьице и не окружи себя более шикарными моделями человеческого происхождения, в жизни бы не обратила на неё внимания в той же толпе прохожих на улице своего родного городка. Ну кожа бледная не в меру, ну тёмный длинный волос с рыжим отливом, зато черты лица почти обыкновенные (если не считать тщательно продуманного макияжа вроде и не броского, но по-женски яркого и контрастного – платье как-никак, но требовало определённого баланса во всём образе). Чем-то похожа на Джулию Робертс в сорок (я о том, что та в сорок при соответствующем уходе выглядела моложе своих истинных лет). Такой же крупный рот, не очень-то изящный будто неудачно сросшийся с переносицей слишком широкой костью нос и большущие глаза с тяжёлыми веками (вот прямо отличительная черта большинства цессерийцев, ни дать, ни взять) – видно, что далеко не красавица, но по-своему миловидна и чем-то даже симпатична. И всё. Умой её (брови уж точно исчезнут на веки вечные), надень обычное платье и что от неё останется?

И я вполне серьёзно, даже если смягчить мою острую к ней антипатию. Интересно, она её почувствовала?

– Да восславится великий Дом Фладиев и Колыбель Великой Цессеры, из которой вышли все величайшие кланы нашего непобедимого рода. Моё смиренное почтение с безмерным уважением и этому Дому, и его благороднейшим основателям.

– Всё-таки приятно слышать традиционное приветствие цессерийца на языке полностью поверженного и окончательно опущенного до своего заслуженного уровня врага. Есть в этом нечто символичное. – данного юмора я, естественно, не пойму, как и не оценю по «достоинству». Тем более произнесённого снисходительным тоном хозяйки Палатиума, словно негласной владычицы всея Земли и всего на ней сущего.

И хотя её абсолютно пустая и бездушная реакция на склонённую перед ней голову Адарта должна вроде как вызывать лишь ответную неприязнь к её надменному поведению, острым скальпелем нежданного чувства ревности меня-таки при этом полоснуло (при чём достаточно глубоко, и весьма болезненно). Наблюдать, как Астон преклоняется перед этой томной куклой, чьё величие сводилось лишь к высоким технологиям её паразитической расы (и явно не ею изобретёнными) и окружавшими её полуголыми (голыми тоже, если не считать масок и кожаной сбруи) питомцами, оказалось не так-то уж и легко. Кстати, несколько из последних стояли за её спиной в коленно-локтевых позах, а те что в полный рост – изображали неподвижную «спинку» живого трона с опущенными головами и взглядами в пол. Вот такой-вот безвкусный авангард.

Надо отметить, где-то парочка или трое питомцев – единственные на весь зал, кто находился здесь без масок и во вполне нормальной, хоть и вычурно стильной одежде. Если бы не широкие ошейники на их длинных шеях, я бы запросто их спутала с цессерийцами. Видимо, они относились к крайне исключительным любимчикам, добившись полученного статуса за какие-то неизвестные простым смертным заслуги. Не исключено, что в эти заслуги входила внешняя красота, действительно весьма яркая и бросающаяся в глаза своей завораживающей необычностью.

В остальном же – всё, как и у мнящих себя особо избранными людей. Вполне предсказуемое поведение знатной элиты и их подданных. Видим и замечаем (если есть желание) только равных себе. На слуг и питомцев не смотрим, или смотрим будто сквозь прозрачное стекло. С одной стороны, может это и хорошо, но вот с другой… Где гарантия, что она не считывала мою клокочущую неприязнь с непомерно диким желанием рассказать ей лично сказку про Голого короля?

– Прошу меня простить за мою забывчивость и переход на один из человеческих диалектов. Когда общаешься на нём долгое время, невольно привыкаешь и забываешься.

– Да полно тебе, Адарт. Я нисколько не возражаю, особенно учитывая твою всем известную любовь к этому языку, – снисхождение Её Величества с не менее снисходительной улыбкой и таким же щедрым взглядом на «провинившееся» лицо своего подданного показалось мне столь же неестественным, как и сожаления Астона. По крайней мере, его-то я понимала, а вот её…

Она ни разу так и не взглянула в мою сторону, даже беглым или случайно скользнувшим взглядом, будто меня совершенно не существовало. Неужели очередное театральное представление в духе циничных аристократов? Но в чём смысл? Зачем ей говорить по-русски, если не она ставит перед собой цель быть понятой именно мною? А ещё это её… показательное внимание к склонённому лику придворного, словно видит только его одного, а остальные, так, антураж из местного интерьера. Теперь осталось лишь принять решение, что же с ним делать дальше? Протянуть для поцелуя руку или сразу же указать кивком на пол, пусть уже падает ниц пред подолом её шикарного платьица?

Похоже, моя ревность только-только обозначила свои острозаточенные границы. Попасть на территорию социопатов с ярко выраженным и неизлечимым сексоголизмом?.. Что этой светлейшей фифе стоит положить свой озабоченный взгляд на Адарта и захотеть его на эту «ночь» в свою спальню? С их-то безграничными сексфантазиями и таким легионом сексрабов… Чёрт! Мы же итак заявились на данный прём, главной вишенкой которого считалась улётная оргия по его окончанию.

Кажется, я не о том его попросила. Лучше бы отключил мне мозги, пусть бы думали, что моя крыша давным-давно улетела в тёплые края. Ну и что, что пускала бы слюни, неужели это может кого-то тут остановить?

– Мне куда интереснее, что происходит в твоей неоднозначной головушке. Вечно ото всех прячешься, последнюю тысячу лет живёшь по какому-то скучнейшему графику. На приёмы приходишь редко, на Землю спускаешься ещё реже. Надеюсь, ты ещё не окончательно одичал за всё это время в своём Палатиуме?

– Если вас беспокоит моя отшельническая деятельность, могу вас заверить прямо сейчас – никаких противозаконных планов против нашей расы не разрабатываю, не веду и не замышляю. Думаю, это не так уж и сложно проверить.

– А разве тебя кто-то в чём-то обвиняет?

– Тогда зачем я здесь? – а вот этот поворот меня определённо удивил, ощутимо сбив с прежней волны обоснованной ревности и вполне объяснимого раздражения.

Астон наконец-то выпрямился, взглянув с привычной ему позиции неуязвимого бессмертного на достойного оппонента и возможного противника. В этот момент от моего сердца невольно отлегло, правда ненадолго.

– А ты не допускал в свою голову мысли, что тебя сюда пригласили не просто так? Может у меня в коей-то мере возникла острая необходимость с тобой побеседовать? Наедине. А приём?.. Почему бы не убить сразу двух зайцев? И тебя вытащить в свет, чтоб голову проветрил, и заодно провести частную аудиенцию подальше от любопытных глаз и ушей.

Ну вот, началось! Чем дальше эта голубка ворковала, тем меньше мне нравилось то, к чему она клонила. Хотя она мне изначально совершенно не понравилась.

– Я вообще-то не договаривался о частном приёме…