— Нууу… вроде да.

— Высокий?

— Вроде высокий.

— Вот ты заладила, Юлианночка — вроде да вроде! А были ли у него какие-то особые приметы?

— Да что ты пристала? Видела ты его, что ли? — Юлианна нарочно стала ворочаться так, что едва не вытолкнула Шарлотту с кровати. — Я спать хочу!

— Я тоже, — сказала Шарлотта. — Да, я его видела. Он сказал, что хотел увидеться с тобой и просил, чтобы я подсказала ему, как попасть к нам на бал.

— А он что же, не может?

— Говорит, что директор Темной школы уже отобрал двадцать пять мальчиков для танцев, и он в их число не попал. А танцевать, говорит, хочется.

— Глупый какой. Никогда бы не подумала, что мальчишки танцуют с девчонками по доброй воле! Уверена, всех остальных пригонят сюда палками, — слегка оживилась Юлианна. — А единственного, кто бы пришел по доброй воле, решили оставить дома. Смех, да и только, скажи, а?

Шарлотта покачала головой.

— Я что-то беспокоюсь, — сказала она. — Он схватил меня за руку. И попросил показать отметину. Что, если он…

— Что? — шепотом спросила Юлианна.

— Шпион. Вдруг он шпион Тройки? Вдруг он хочет пробраться в пансион и сделать что-то ужасное?

— Угу, — сказала Юлианна, — испортить всю овсянку. Шарлотта, он ребенок. Он не старше моего брата, а ему, между прочим, пятнадцать. Дети не вредят детям. Они же еще не сошли с ума?

Но Шарлотта беспокоилась.

— Я скажу об этом завтра госпоже Маркуре, — проговорила она и отчаянно зевнула.

— Хорошо, — согласилась Юлиана. — Скажи. А теперь проваливай в свою постель. Ты мне тут всю подушку нагрела… а я люблю, когда она холодненькая…

И подруга засопела так, что стало ясно: спит.

Шарлотта вздохнула и перебралась на свою койку. Вопреки ожиданиям, заснула она почти сразу. Ей снилась темнота. Но не та, мягкая бархатистая и наполненная мерцанием звезд и морских крошечных тварей, а настоящая, злая, колючая, темная. Из темноты тянулись костлявые страшные руки, хватали за лодыжки и запястья, тянули куда-то вглубь. Там, где-то совсем вдалеке, пылало пламя. Но оно не казалось мирным и добрым. To не был очаг или костер, то была Бездна, откуда берутся страшные демоны.

Шарлотта упиралась и не хотела идти, но и долго бороться она не смогла: ноги подкашивались, а из горла все никак не мог вырваться крик. Страшно! Костлявые руки уронили девочку на камни и поволокли по ним.

— Вот она! Предательница! — завыли из страшной темноты нечеловеческие голоса. — Мы всех ведьм-предательниц, всех магов-предателей найдем и уничтожим! Но сначала, сначала, сначала мы уничтожим всех белых добрых колдуний! И волшебниц! И Главного мага! Всех, кто светел, всех, кто сер, всех, кто недостаточно темен — всех в бездну, в жертву демонам, всех! Ведьм-предателей и магов-предателей, белых колдуний, волшебниц и прочих!

Шарлотте очень хотелось завизжать, позвать на помощь, но никого вокруг не было. Она видела лишь багровое пламя и страшные костлявые руки, и слышала лишь голоса, без конца повторяющие, что всех надо уничтожить.

И вдруг руки отпустили ее! И голоса в испуге зашипели, закричали и стали удаляться. Шарлотта увидела, что между нею и Бездной стоит огромное восьмилапое чудище. Размером примерно с лошадь. Ну, может, с невысокую лошадь! С белых клыков длиной в Шарлоттину ладонь падала наземь и шипела пена. Длинная черная шерсть то и дело вспыхивала огнем.

Это огромное страшное чудовище рявкнуло в страшную темноту, и в ней окончательно все затихло. Тогда оно наклонилось к Шарлотте. Девочка съежилась. Но огромный язык жарко облизал ей лицо, а потом чудовище обошло ее по кругу, виляя хвостом, похожим на спустившуюся петлю вязания.

— Паутинка, — пробормотала Шарлотта во сне.

Приоткрыла глаза. Паутинка — салфетка, выпачканная чернилами! — лежала на ее груди. Понадобилось еще некоторое время, чтобы сердце перестало так бешено биться, а дыхание выровнялось.

Девочка погладила свою персональное чудовище и лишь затем с удивлением поняла, что салфетка черна лишь наполовину. Часть ее снова стала белой. А часть так и осталась чернильной! Что за чудеса!

Но за верность во сне Шарлотте очень захотелось накормить Паутинку чем-то вкусненьким. Девочка привстала в кровати. Час подъема еще не наступил, подруги мирно спали на своих местах. Шарлотта оглядела все вокруг и, не найдя ничего подходящего, кроме стоящей на подоконнике вазы с дубовыми ветками, тяжело вздохнула. За пропажу вазы ее, наверно, отругает суровая кастелянша.

— Когда буду дежурить на кухне, обязательно выпрошу у Дэрии какую-нибудь треснувшую посуду, — пообещала девочка и снова погладила салфеточку.

Та тихонько пискнула, словно соглашаясь.

А может быть, она просто не любила вот такие фарфоровые вазы. Как знать!

Полежав еще немножко в кровати, Шарлотта потянулась и встала. Кругом была такая непривычная тишина! Зато можно было умыться без очереди возле умывальников! Или даже принять душ. Девочка тихонько собралась и побежала в сторону душевых. После страшного сна ей было немножко жутковато ходить по спальному корпусу одной, но в то же время ее не отпускало ощущение, будто она здесь под защитой.

Возможно, это оттого, что в рукаве притаилась Паутинка. Теперь уж Шарлотта не сомневалась: салфеточка у нее что надо!

После душа девочке полегчало. На душе появилось ощущение обновления и радостного предвкушения. Все радовало и заставляло улыбаться. Даже мысль о предстоящем дежурстве по кухне, даже будущие заботы о бальном наряде — вообще все! Шарлотта оделась и протанцевала через пустую комнату для умывания, и тут услышала шаги и голоса за дверью.

Она уже приготовилась радостно приветствовать подружек-первогодок, как услышала противный голосок Эсми, назвавшим ее имя… и отпрянула в сторону.

И тут же слилась с ларем для полотенец и свисающим со стены купальным халатом.

— Ах, все только и говорят про Юлианну и Шарлотту, сколько можно, — входя в умывальную комнату, произнесла Эсми раздраженно. — Даже вы, девочки! Ну фууу! Сколько можно!

Зажурчала вода в умывальнике, зашуршали платья. Шарлотта стояла замерев и зажмурившись. Теперь-то она уж знала, что невидима для других и умела этим пользоваться.

— Минна сказала мне, что слышала, как они болтали вчера, — голоском подлизы и ябеды сказала Леона Кобб, — и теперь уверяет, что они ведьмы.

— Кто ведьмы?

— Как это кто? Да вся их комната! Думаешь, почему их там поселили всех вместе? Минна уже попросилась, чтобы ее переселили к другим: ей там не по себе. Потому что они все ведьмы. Ну, может, кроме Минны, — Леона фыркнула и вдруг запищала, что ей в глаза попало мыло.