Я промолчала, а Дмитрий Иванович начал торг. Торговались они долго. Гость находил какие-то изъяны и снижал цену. Антиквар, напротив, старался подчеркнуть достоинства кровати. От их трескотни у меня заболела голова. Я вышла из комнаты на цене в двадцать одну тысячу долларов, которую предлагал Стан. Эту цену Дмитрий Иванович считал оскорбительной. И я поняла, что поладят они не скоро.

За дверью скромно топтались охранники гостя, за которыми внимательно следила домработница. Я села в свободное кресло и ответила на звонок по сотовому. Звонил Илюмжинов, про которого я успела забыть. С плохо скрываемой яростью он спросил, что меня задержало на целый час.

— Вы еще в кафе? — спросила я.

— Да, — зло бросил он. — Я уже обпился вашим кофе!

— Пробки на дорогах, — не морганув глазом соврала я. — Что поделаешь?

— Ах ты, чертова сучка, издеваешься надо мной! — закричал Илюмжинов в трубку. — Какие, на хрен, пробки в нашем захолустье.

— Знаете, я не могу продолжать разговор с вами в таком тоне, — обиженно сказала я. — Если вы не извинитесь… — Я не успела договорить, как телефон в моей руке замолчал. Проорав что-то нечленораздельное, но, наверно, обидное, Илюмжинов отключил свой сотовый.

Минут через сорок из комнаты появились довольные старики. Нагрудный карман антиквара оттопыривала солидная пачка долларов. Стан приказал своим ребятам аккуратно разобрать кровать и вынести. Мы все вместе наблюдали за этим процессом. Когда дверь за клиентом закрылась, Дмитрий Иванович отдал приказ готовиться ко сну, хотя на улице едва успело стемнеть.

— Ко мне это не относится, — сказала я ему. — Если вы не забыли, то мне еще нужно посетить ночной клуб.

— Хорошо, делайте, что считаете нужным, — проворчал антиквар.

Из кухни выбежала взбудораженная Валерия Евгеньевна.

— Дмитрий Иванович! Дмитрий Иванович! — закричала она с ужасом. — Нас соседи сверху заливают.

— Что?! — завопил старик и бросился на кухню. Я двинулась следом. Большие пятна сырости расплывались с углов от стыков стен с потолком. Вода уже небольшими ручейками стекала вниз.

— Черт бы их побрал! — закричал антиквар, схватившись за голову. — Да что они там наверху творят?

— Вы же говорили, что в квартире сверху сейчас никто не живет, — напомнила я.

— Наверно, въехали, — выкрикнул зло Дмитрий Иванович, — перед вашим приходом я слышал, как они там возились. — Старик в отчаянии заметался по кухне. — Господи, они же мне все зальют, скоты! — выбежав из кухни, он увидел, что и в коридоре на потолке стали появляться мокрые пятна. Отчаяние антиквара перешло в панику.

— Идите и разберитесь с ними! Велите, чтобы прекратили меня топить! — приказал он мне истеричным голосом. Я подошла к двери, взглянула на экран. На лестничной площадке ни души, но что-то меня останавливало. — Что вы тянете, из-за вас я останусь без гроша! — верещал сзади антиквар.

— Дмитрий Иванович, заткнитесь, пожалуйста, — попросила я.

Старик замолчал, пораженный моими словами.

— Вам не кажется, что нас стараются выманить из квартиры? — поспешно добавила я.

— Вы думаете… — протянул антиквар, сосредоточившись на этой мысли, — и что же делать? Тут же все зальет.

— Выходить все равно так просто нельзя.

Я лихорадочно придумывала план действий. В квартиру сверху можно было проникнуть через балкон, заглянуть в окно, а уж дальше по обстоятельствам. Если, конечно, меня сразу же не обнаружат, когда я буду лезть через ограждение балкона.

Я побежала в свою комнату. Быстро переодевшись, достала из своей походной сумки шашку со слезоточивым газом, взвесила ее в руке, примериваясь. Должно получиться.

— Что это, какая-нибудь мина? — испуганно спросил антиквар, появляясь в дверях. — Я запрещаю что-то взрывать в моем доме.

— Это слезоточивый газ, — пояснила я, крепя шашку к поясу при помощи карабина.

Пристегнув револьвер, я натянула на голову черную маску с прорезями для глаз.

— Вы своими приготовлениями меня пугаете, — пожаловался Дмитрий Иванович, бледный, точно мел.

— В милицию позвонили? — спросила я, проходя мимо него в гостиную к балконной двери. Выглянула наружу и вернулась.

— Да. Обычный телефон не работает, обрезали, наверно, — но я позвонил с сотового, — торопливо заговорил Дмитрий Иванович, подстегиваемый страхом, — сообщил свою фамилию, адрес, сказал, что в мою квартиру рвутся трое с оружием, уже стреляли в дверь и отгибают ее ломом.

Усмехнувшись, я двинулась в коридор.

— Молодцом, — похвалила я антиквара. Сняв револьвер с предохранителя, я встала у двери, а Дмитрий Иванович месте с домработницей бесшумно распахнули ее. Я вышла на лестничную площадку. Никого. Взгляд отметил обрезанные телефонные провода. Быстро выхватив из кармана небольшой кусок веревки, я привязала один конец за ручку двери напротив, второй — к низу лестничного ограждения. Затем выкрутила укрепленную в патроне на стене лампочку при помощи тряпки, поданной мне домработницей. Оставив площадку без света, я взглянула на натянутую веревку — почти не видна, и вернулась квартиру. Антиквар немедленно запер дверь и пристал ко мне с вопросами, но я, проигнорировав их, кинулась на балкон.

Дмитрию Ивановичу оставалось только гадать, что я задумала. Стараясь шуметь как можно меньше, я встала на перила балкона антиквара и дотянулась до решеток ограждения балкона наверху. Стиснув их, подтянулась на одной руке, второй вцепилась в перила. Оставалось самое трудное — перемахнуть через ограждение. Я собрала все силы в кулак и на счет «три» перелезла через ограду, каждую секунду ожидая пули. Но и на этот раз ни звука. Может, я ошибаюсь. Что тогда? Я заглянула через прибор ночного видения в окно. Такая же, как у антиквара, планировка квартиры — зал, за ним коридор, ведущий к выходу. В темноте у входной двери пустой квартиры притаились пятеро бандитов с пистолетами на изготовку. Они только того и ждали, что я вот-вот позвоню им в дверь. Вот тогда бы они меня и «приласкали» из пяти стволов сразу, тем более что все пистолеты у них были с глушителями, поэтому о потревоженных соседях не стоило и беспокоиться.

Я перевела взгляд на свешивающуюся с крыши веревку — вот как они проникли в квартиру, спустились с крыши по веревке. Я отстегнула от пояса шашку, поставила ее под окно балкона, вытащила из кобуры револьвер.

Что ж, представление начинается.

Глубоко вздохнув, я прижалась к балконному ограждению и выстрелила три раза в окно. Оконное стекло рухнуло. Я без промедления выдернула терочный запал из шашки и швырнула ее внутрь комнаты. Тут же последовал шквал пуль. Балконная дверь превратилась в решето. Пули с визгом рикошетили у меня над головой. Из окна густыми белыми клубами повалил газ. Внутри квартиры слышался надрывный кашель, неслись матюки, в окно беспорядочно стреляли. Насчет пуль я не волновалась. Меня защищала бетонная плита стены под окном. А вот газ был проблемой. От него у меня самой уже побежали слезы.