размерах лет семь – восемь огребу. Точняк. И филки потом не понадобятся. Сколько ни накоплю. Выпишут с кичи – стариком уже буду. Тубик подхвачу, сердце марафетом подсажу. И чего дом заводить, жениться?Петлю под шарабан на тонкую свою хряпку, да в ад, к едреней фене.

Витюша слушал его внимательно и сравнивал со своей жизнью. Выходило, что она у него не лучше ни фига. Тоже нет ничего, деться некуда и со смертью почти в обнимку живёшь. Жизнь урки и алкаша, выходит – одно и то же почти. Только жиганы тырят у других, а ты грабишь сам себя. Здоровье крадешь, радость всякую. Житейскую… И они, уркаганы тоже – божьи слёзы, и алкаши – слёзы. Родственные, в плохом смысле, души.

Пока Иван изливал наболевшее, медленно, выдавливая слова из нутра как гной из фурункула, Алексей, сержант, привёз фотографии. Степанов обрадовался и на всех снимках тыкал пальцем в пахана Лося.

– Вот мы и были все трое, – он стал глядеть боязливо прямо в глаза « мусору». -А убил Лось. Век воли не видать.

Витюша Шанин разыгрался в милиционера серьёзно, увлеченно, а, главное, вдумчиво.

– Ну, что это Лось на фотке а с ним ты и этот.. – Шанин будто вспоминал. Лоб тёр.

– Малютин Толян. Сявка. Шнырь наш. Подай – принеси. За бухлом бегал, узлы с гоп-стопа таскал на горбу.

– Ну, допустим, что убивал вот этот Лосев, – Витюша поднялся и вплотную подошел к Степанову. – Ну, а нам-то что делать? Нам иконы – фигня. Мы их соберём у вас, оформим и подарим церкви по причине гибели хозяина. И всё на этом. А главное для нас что? Нам ценно – убийство раскрыть. А Лося-то нет и найти его ты не знаешь где. Я тебе сочувствую. Но ведь другой кандидатуры на «мокруху» пока нет кроме тебя. Только ты один за всех пыхтишь и пальцы тиснулись только твои везде. Лось грохнул Леонида и гуляет, а нам остаётся тебя под «вышак» подставлять злым следователям областным.

– Как же? – Степанов побледнел и слился цветом лица и рук с серой стеной.

– Нет, ну, ты нас тоже пойми,– Витюша взял его за плечи.– Вот был бы сейчас здесь убийца Лосев, то тебе «маза». А пока выходит – он словил чистый фарт, Малютин вообще фраер блёклый, пустышка, а твои отпечатки перевешивают даже твою правду. Так что, извини. Лоб зелёнкой тереть тебе будут. Нам дело надо закрывать.

– Я знаю где они. Лось и Толян, – резко вскрикнул Ваня и сам себя испугался. Притих.

– Ну, так всё тогда в твоих руках. Твоя собственная жизнь. Выбор тут имеем контрастный идеально. Или ты за большую кражу идешь лет на пять. Или за «жмура» – к стенке, – Шанин сел к столу и достал из ящика бумагу. – Пиши, что убил Грищенко Лосев и адрес места, где он прячется.

– Так он же меня потом… – Степанов проговорил короткую фразу с заиканием и кашлем.

– Ему «вышка» однозначно. С того света, из могилы он тебе ничего не сделает. Дурак ты, Ваня. Оттянешь свой пятерик, тайничок выкапывай и женись, домик купи. Эх, мне б такой выбор. Я бы по-честному выбрал. Кто убил – пусть он и ответит по людской совести и по закону

– Пиши, начальник, – Степанов закрыл глаза ладонью.– Город Троицк. Улица Космонавтов, семь, дробь два. Это шахматный клуб и подвал под ним. Там холодильники ремонтируют. За цехом слева две двери. Вот Лось с Толяном там ныкаются. У него батя в этом цехе мастером вкалывает. Мы ещё три года назад с ним договорились, что если где крупно облажаемся – то в подвале поживём. Лосевский отец знал про сынка всё, но вытащить из блатняка не смог.

– Вот здесь на одной стороне листа всё, что про Лося говорил- напиши. Не забудь отдельно указать, что лично видел как он надел перчатки, вытащил молоток и ударил пьяного Леонида Гришечкина по левой части черепа. И распишись. А мы его возьмём и ты отдельно от него пойдешь под статью за грабеж без насилия. Распишись внизу. Дату поставь сегодняшнюю, укажи номер паспорта. Есть паспорт?

– Есть, – Иван кивнул. – В том же рюкзаке. Но я помню номер наизусть и кем, когда выдан.

Степанов стал писать. Открылась дверь и Хохлов позвал Витюшу выйти в коридор.

– Даже не знаю, что тебе сказать…– он глядел на Шанина так, будто лично сам сейчас видел, как Витюша взлетел под потолок, нырнул в форточку, покружил с воронами вокруг деревьев и только что влетел обратно. Отдохнул, размялся. – Ты ж, бляха, готовый следователь. Ты, мать твою, без специальных знаний хитрее меня сработал. И как точно! Не знаю – удалось бы мне так быстро и чётко вынуть из ухаря самое нужное. Молоток! Я всё слышал до последнего слова. Можно подумать, если бы я тебя не знал, что ты окончил академию и лет пятнадцать уже преступников «колешь на признанку»

– Да я не знаю… – Витюша смутился и стал поправлять на себе новенькую форму.– Оно как – то само пошло. Ну, так мне ж понятно было ещё до разговора, что место, куда бежать и где надёжно спрятаться, они обговорили и нашли давно. И Степанов точно уверен, что смылись они только туда.

– Короче. Я сегодня пишу и отвожу в город рапорт с просьбой направить тебя на курсы сержантов. Пусть при мне подпишут. И через три месяца будем работать вдвоём, – Хохлов сделал хитрые глаза. – Ты только скажи, не ври только – как тебе удалось сохранить мозги в таком великолепии при долгой беспробудной пьянке? Без обид.

– Не…Подпортил я мозг. Сам знаю. Но чувствовать – так надо или не так, а по-другому, это почему-то получается. Как её, блин, зовут? А! Интуиция, – Шанин обрадовался. Выкрутился.

– Ладно. Считай сам так, – серьёзно сказал Хохлов. – Но я вижу, что голова у тебя светлая. И перспектива служебная хорошая. Если пить перестанешь. Не совсем, конечно. Я тоже могу выпить. Но мне жутко представить, что бухаловка станет главным делом моей жизни. И ты пей иногда с Наташкой розовое – полусладкое. Дома. Она, кстати, тебя ждёт у меня в кабинете. В больнице была и узнала где ты. Короче, скоро будем вместе работать. Мне лучшего напарника не надо.

Витюша пожал руку старлею, сказал «спасибо» и пошел в «допросную». Забрал показания Степанова и позвал сержанта.

– Гена, отведи в камеру. А ты, Иван, отсидишь свой пятерик и вали подальше от блатных. Они везде есть, но ты не шарахайся