Я как-то упустил из виду, что вы с Саймоном уже вернулись из Франции. Говорили, ты решил какое-то время провести в замке Саймона в Доккуме?

— У меня не оставалось другого выхода. Во Франции меня ранили, — ответил Локлан, поднимаясь по деревянным ступеням на возвышение. Сесили он крепко держал за руку и вел ее за собой. Ее подол на ходу задевал его сапоги.

— Не повезло, Локлан, — сказал король. — Но теперь твоя рана зажила.

— Да, зажила.

Карие глаза короля остановились на Сесили. Он с интересом наморщил лоб, любуясь ее тонкой белой кожей, дорогим платьем и плащом.

— Сядьте со мной. — Он поманил их на возвышение. — Расскажите, чем вы занимались. — Король повернулся к пожилому аристократу, сидевшему рядом: — Милорд, прошу вас немного подвинуться. Я так давно не видел Локлана!

Губы пожилого аристократа неодобрительно сжались, затем он нарочито медленно отодвинул свой стул и приказал слуге переставить тарелку и кубок подальше.

Его обида была вполне понятна: король находился в его замке, и он тратил много денег на то, чтобы короля Генриха и его придворных хорошо кормили и поили перед тем, как они переедут в другой замок.

— Сюда, моя дорогая. — Генрих поднял руку и поманил Сесили на пустое сиденье рядом с собой. В пламени свечей переливались огромные рубины на его золотых перстнях. По контрасту с величественными жестами фигура короля была худой и костлявой, на плечи падали завитки волос мышиного цвета. Королевский статус подчеркивал простой золотой обруч, низко сидевший на лбу. — Где Локлан вас отыскал, а? Я не слышал, чтобы он женился.

Сесили покраснела до корней волос и покосилась на Локлана. Он устроился на стуле напротив короля, его сильное тело было сгустком энергии, золотисто-рыжие волосы поблескивали при свечах. Рядом с ним Генрих казался ребенком, хотя они, скорее всего, были ровесниками.

— Ах, милорд… сир… — с трудом проговорила она, — вы не так поняли. Я не супруга Локлана. Я… я…

— Я привез сюда леди Сесили по поручению лорда Саймона, — плавно перебил ее Локлан. — Она была женой его покойного брата, Питера.

— Ах да, я слышал о его смерти. Мои соболезнования, леди Сесили.

Генрих щелкнул пальцами, и слуга склонился между стульями и поставил перед ней чистый кубок и тарелку, налил ей вина.

Красные капли упали на белую скатерть и принялись медленно расплываться. У нее на тарелке появились куски мяса, хлеб, овощи. Сесили тупо смотрела на еду, словно во сне. Она неловко поерзала на стуле, гадая, подобает ли ей сидеть за главным столом рядом с королем. Конечно, когда он узнает, что она сделала, к ней отнесутся подругому. Острие столового ножа, лежавшего рядом с ее оловянной тарелкой, блестело в пламени многочисленных свечей, расставленных по всему трехногому столу.

— Итак, — сказал Генрих, кладя в рот ломоть курицы и жадно жуя, — что привело вас ко мне?

— Леди Сесили совершила нечто, не вызвавшее одобрения лорда Саймона; он попросил меня доставить ее к вам, чтобы вы решили дело.

— Я рад, что вы так поступили. — Генрих похлопал его по плечу. — Ведь в противном случае я бы и вовсе вас не увидел. — Он отпил вина и вытер капли с бороды. — Что вы натворили, миледи? Уверен, все не так страшно!

Сесили прикусила губу. Ей придется самой говорить за себя, защищаться. Скрывать правду бессмысленно. Она глубоко вздохнула.

— Я притворилась… — Она замолчала, катая в пальцах кусок хлеба, кроша и ломая его. Она посмотрела на скатерть в винных пятнах. — Я притворилась, будто жду ребенка, чтобы выдать его за наследника покойного мужа, — сказала она наконец. — Лорд Саймон хотел вернуть замок и земли брата, а мы… могли сохранить их единственным способом.

Король откинулся на спинку стула и выпрямился. Ее слова явно потрясли его.

— Это правда? — Он повернулся к Локлану.

— Да, милорд. Но, не пытаясь умалить суровость преступления леди Сесили, должен сказать кое-что в ее защиту. По пути сюда, в Халдонском лесу, на нас напали разбойники. Меня ударили по голове, я потерял сознание, а двух сопровождавших нас рыцарей убили.

У леди Сесили имелась прекрасная возможность бежать, однако она этого не сделала. Она спряталась в чаще леса, а потом разыскала меня и перевязала мне рану. Если бы она бросила меня в лесу, я истек бы кровью до смерти. — Локлан посмотрел Сесили в глаза и быстро ободряюще улыбнулся.

Какое-то время Генрих в замешательстве смотрел в свою пустую тарелку, затем он отпил из кубка большой глоток вина и вытер бороду. Нарочито медленно поставил кубок на стол, провел пальцами по краю узора, украшавшего ножку кубка. Он тяжело вздохнул.

— Миледи, должен сказать, что вы совершили тяжкое преступление… я бы и не подумал, что вы на такое способны! Вынужден напомнить, что обычно за подобное преступников карают длительным тюремным заключением, а в некоторых случаях их ждет казнь через повешение.

Услышав приговор, Сесили ахнула. Голова у нее закружилась, к горлу подступила тошнота. Спина вспотела, платье прилипло к коже. Чтобы не упасть, она так вцепилась в толстый край стола, что побелели костяшки пальцев.

— Обычно, — громко повторил Локлан. Его бархатистый голос проник за завесу охватившего ее ужаса. Сесили смотрела в его яркие глаза и не могла от них оторваться. Он поднял брови, словно предостерегая ее и приказывая держаться.

— Миледи, обстоятельства дела должен выяснить суд. Я не обладаю властью в одиночку принимать решение по вашей судьбе. Но суд соберется на следующее заседание лишь через месяц. Не хочется сажать вас за решетку на столь долгий срок, особенно после того, как я узнал, у вас имелась возможность бежать, но вы этого не сделали.

Сесили сцепила руки на коленях. Во рту у нее пересохло, пальцы стали скользкими.

— Поэтому, — протянул Генрих, — я склонен проявить снисходительность. Доброе слово Локлана стоит трех слов от любого другого, я высоко ценю его мнение. Вам хватило смелости предстать передо мной и ждать моего наказания… — Генрих наморщил нос. — По-моему, вас нужно снова выдать замуж. Супруг удержит вас в узде. Наверное, не помешают и собственные дети — один или двое. Вы настоящая красавица; не сомневаюсь, что найду мужчину, который будет счастлив жениться на вас.

Локлану стало так жарко, что он провел пальцем по шее возле горловины накидки. Заныла рана на затылке. Он подался вперед и стал прислушиваться. Почему он не предвидел такого выхода? Почему был настолько глуп, что вообразил, будто после его заступничества Генрих ее просто отпустит? При одной мысли, что она выйдет за другого, возможно за одного из старых приятелей Генриха, которые