теремок для барбусцев, как вдруг услышал с темного неба писк, донесся шорох крыльев. Насторожился, очень уж крупные, если уловил колыхание воздуха, торопливо выхватил из-за спины лук Ликии.

В небе снова тихо, только на какой-то миг мелькнула некая призрачная тень между звездами, тут же исчезла за темными верхушками деревьев.

Медленно двинулся под прикрытием раскидистых ветвей, в просветах еще дважды мелькнуло нечто темное с огромными крыльями, но рассмотреть не успевал.

Ветви мешают, мелькнула злорадная мысль. Боятся запутаться, нужно чистое место, ладно, будет им чистое.

Вышел на свободное от деревьев место, стрелу держал на тетиве, сделал несколько шагов. С неба снова едва слышный писк, он даже почувствовал, что вроде бы радостный, словно волк оповещает других, что увидел добычу и вот-вот ухватит.

Он быстро шагнул в сторону, вскинул лук, в одно мгновение натянул тетиву и отпустил стрелу.

Сверху стремительно падало, сложив крылья, темное мохнатое тело. Стрела исчезла, Мрак услышал короткий вскрик. Темная тень дернулась в сторону, затрещал пышный куст роз и донесся стук удара о землю.

Мрак сунул лук в сайдак, осторожно начал обходить куст. Донесся стон, затрещало, ветви колыхнулись. Мелькнула темная фигура, вроде человеческая, хоть и какая-то странно горбатая, метнулась в просвет между другими кустами.

Можно бы догнать, мелькнула мысль, но раненый зверь опасен, да и личит ли тцару гонятся за простолюдинами? Не к лицу такое, не к лицу моему благородному величеству.

У самого крыльца флигеля сильномогучий дуб, явно высадился сам из случайно занесенного ветром желудя, сперва не замечали крохотный росток, да и потом никому не мешал, рос себе и рос, дорогу не загораживал, разве что в последние годы, когда разросся непомерно, а корни даже плитку начали приподнимать, что слуги частенько спотыкались.

Мрак прошел мимо, весь в раздумьях о судьбах Барбуссии, две толстые ветки нагнулись, он не успел сделать шаг, как они опустились и сдавили ему горло.

Да что за дурь, мелькнула злая мысль, уже и деревья здесь не деревья? Он ухватился за ветви, толстые и крепкие, даже взрослому мужчине не расцепить, но он напрягся, оторвал от себя, затем перехватил обеими руками за правую, развернулся и дернул так, что из ствола дуба выдернул нечто, корявое и угловатое, похожее на человека, если человека можно вытесать из дерева тупым топором.

Он с силой бросил эту тварь оземь, взметнулась труха с покрытого корой тела, быстро наступил сапогом на то место, где у человека шея.

Все получилось быстро, ни тот не хрюкнул, ни Мрак не моргнул, голова еще додумывала о соотношении насилия и справедливости у власти, а руки заломили голову, мощно треснуло, тело обмякло, будто и не деревянное, перестало дергаться.

Мрак соступил, потрогал носком сапога нападавшего. Явно не обниматься лез, для обниманий с незнакомцем нужно не меньше двух кувшинов вина осушить, и то не всякого, лучше вантийского, оно крепче.

Ладно, сказало нечто внутри досадливо, не отвлекайся, не отвлекайся на досадные житейские мелочи. Думай о высоком, да не о звездном небе, Яфегерд уже заканчивает карту, если уже не закончил, а тебе нужно выдержать этот съезд и не осрамиться.

Оглянулся на дерево, там теперь объемистая ниша, даже не просто ниша, а обширное дупло, целое гнездо тварей поместится.

А не надо было давать приют всякой злобной твари, мелькнула злая мысль. Хоть ты недаром дуб, что с тебя взять.

Он успел зайти в свою комнату, поставил сайдак с луком у кровати. В соседней комнате Манмурт и Хрюндя под одним одеялом, Хугилая нет, как бы на работе, ну-ну.

Медленно вышел на крыльцо, зевнул, потягиваясь, и тут на дорожке, ведущей из глубин сада, показался Хугилай, задумчивый и чем-то вроде расстроенный.

Завидев Мрака, просиял, церемонно поклонился издали, даже руки раскинул, как взлетающий с поверхности озера нажравшийся карасей и лягушек лебедь.

– Ваше Величество!.. Как я рад.

– Чему? – спросил Мрак с подозрением.

– Что у нас такой тцар, – заявил Хугилай. – Ночью надо спать, а не!.. А всякие там пусть, они не мы. Ваше Величество, звезд почти не видно. Досыпайте, вставать рано, сейчас только слуги должны мельтешить, чтобы для нас было все готово.

– А ты где был? – поинтересовался Мрак.

– Служу отечеству, – ответил Хугилай уклончиво. – Ибо!..

– А-а, – сказал Мрак, – ну да, всяк служит по-своему. Отечеству нужно много чего, о чем не говорят.

– Золотые слова! – воскликнул Хугилай. – Во что жизнь превратится, если все будут знать обо всех? Мир не выживет без скрытности и обмана.

Он оглянулся, сделал голос потише. По параллельной дорожке медленно и величаво шествует царь Стародуб Сильномогучий, окруженный советниками. Мрак подумал хмуро, вчера с тцаром вышагивало шестеро, а сейчас вон только трое, да и то у одного халат на руке и плече бугрится, словно под ним намотана тряпка в три слоя. Трудно работать на владыку, трудно. Многие уходят, но уходят все по-разному.

Стародуб с советниками перешел на дорожку, что перекрещивается с ведущей к терему, все такая же слитая группа, словно не разные люди, а один человек в четырех телах.

Когда проходили мимо терема, бросая на барбусцев острые пытливые взгляды, Мрак, чувствуя, как в нем взыграло злобно-веселое настроение, спустился с крыльца.

У того, что с перевязанной рукой и плечом, еще и лицо расцарапано, кровь засохла темными струпьями.

Мрак сказал с сочувствием:

– Больно?..

Слав посмотрел с ненавистью.

– Ничуть, – ответил он хриплым голосом, – о куст поцарапался.

– Молодец, – сказал Мрак, – удержался. А мог бы мордой со всего размаху о дорожку.

Слав взглянул бешеными глазами, ускорил шаг, догоняя своих. Мрак весело смотрел вслед.

За спиной простучали торопливые шаги, Хугилай тут как тут, проводил долгим и полным подозрения взглядом тцара Славии и его советников, повернулся к Мраку.

– Ваше Величество?

– Да так, – ответил Мрак все еще веселым голосом, – думаю, застукал муж той бабы, которую этот прижимал на кухне. Так что смотри…

– А-а, – сказал Хугилай. – Не, я не попадусь. Всегда о державе думаю, а с нею надо бдить и помнить.

– И не попадаться, – сказал Мрак.

– Золотые слова! – воскликнул Хугилай льстиво. – И на случаи жизни!

– Всегда настороже, значит, – ответил Мрак с сочувствием. – Но не пей столько. Морда была как у коня, а теперь как у лошади.

Хугилай передернулся.

– Ну вот еще!.. У нас пить – тоже работа. Я умею, даже похмелья не бывает. Я ветеран, Ваше Величество!

– Не надорвись, – посоветовал Мрак.

Хугилай прислушался, торопливо поднялся.

– Глашатай кричит, созывает на утреннюю трапезу. Это в главном зале дворца.

– Надо идти, – ответил Мрак и пояснил: – Здесь хорошо кормят. И платить не надо.

Глава 2

В большой зале столы накрыты, на широких тарелках новые яства, куявские повара расстарались удивить гостей изысканной кухней, но нет вина, день рабочий, вино будет на ужин, хотя на столах в саду есть любое на выбор.

Гости рассаживаются быстро, все уже запомнили свои места, Мрак направился к тому, где сидел в прошлый раз, тут же от своей группки отделилась Мелигерда и быстрыми шагами пошла в его сторону.

Не успел он сесть, как она оказалась рядом, ослепительно улыбнулась.

– Ваше Величество, – произнесла она чарующим голосом, – мне будет позволено сесть рядом?

Мрак пробормотал с неловкостью, чувствуя на себе десятки пар завидующих взглядов:

– Ну… кто не позволит, того я сам придушу.

Она села красиво и грациозно, придержав обеими руками подол длинного платья, от нее пахнуло дорогими ароматами.

Он неуклюже придумывал, как сказать, что она очень красивая, но протрубили трубы, в зал вошла тцарица Куявии Светлана Золотоволосая. Красивая, надменная, величественная, Мрак заметил, что старается идти еще медленнее, чем раньше, это придает величавость, лицо застывшее, никто не должен читать ее мысли и желания.

За ней, придерживая подол длинного платья, что за дурная мода, так же медленно двигается Богдан Гатило, нынешний старший советник. По слухам, Светлана часто меняет их, но не потому, что дают не те советы, а из опаски, что кто-то возымеет слишком много власти, находясь возле трона.

Нелегко быть тцарицей, подумал он с сочувствием, всего боись, всех подозревай. А ей нелегко особенно. Хотя она лучше других знает, как рулить Куявией, но поди ж докажи это контам, считают себя более пригодными уже потому, что мужчины, а она женщина, хоть и дочь тцара Додона.

Светлана опустилась в кресло, оставаясь прямоспинной и с неподвижным лицом, а заговорила таким чистым хрустальным голосом, словно слово взяла висящая над нею огромная люстра:

– Приветствую вас, великие государи!.. Мне выпала