под белой скатертью, большая толстая свеча в центре стола освещает ярко и празднично, рядом с нею медный кувшин и два кубка, а еще по кругу с десяток широких тарелок с жареным мясом, рыбой и прочими вкусностями.

Он сказал с неловкостью:

– Эх, не захватил твою скатерть…

– Она твоя, – помнила она. – Хороша в походах, а дома и без нее все найдется. Садись, здесь хватит на легкий перекус, а много есть перед сном нехорошо, сны будут тяжелые.

Он вздохнул, все как-то не так, неправильно идет, но сказать такое, смертельно обидеть женщину, а их обижать почему-то нельзя, так завещано, хотя и непонятно почему.

Мелигерда вон какими глазами смотрит, так что руки сами взяли окорок, разорвали пополам, а тот целиком в рот не влезет, задумчиво начал жевать, так можно не говорить, вроде бы занят.

Мелигерда по-хозяйски налила в кубки вина, движения быстрые и точные, чувствуется, что после смерти матери сама управлялась в доме, пока отец бдил и охранял кордоны маленького, но гордого тцарства.

Ждала, подумал виновато, готовилась, а он чуть не обманул, искал пути, чтобы не явиться, да и пока шел к ней, все пытался понять, кто какие тайные заговоры плетет. Хугилай высматривает по-своему, а он по-своему.

Когда разделался с мясом и рыбой, она подвинула к нему ближе широкую тарелку с горкой сдобных пирогов, еще горячих, свежих, предупредила:

– С этого краю с мясом, вот тут с творогом, здесь с рыбой, а в самом низу с черникой и голубикой.

– Умница, – пробормотал он, – все умеешь.

– Мама успела научить, – сказала она с легкой печалью. – Но потом уже отец, а он только и знал, как править, чтобы тцарство уцелевало без урона для простого народа.

– Ты сильная, – сказал он с неловкостью.

– Да, – ответила она и прямо посмотрела ему в глаза. – Но я женщина. Может быть, только потому сразу ощутила, что ты тцар?

– Унюхала, – ответил Мрак обвиняюще. – Сама сказала насчет аромата дорогих масел!

Она покачала головой.

– Ты тцар, даже если вздумаешь пойти в лохмотьях. В тебе сила и достоинство! Разве такой человек, как ты, склонит перед кем-то голову?

Мрак хмыкнул, жизнь не так проста, может согнуть кого угодно. Даже тцары гнутся, пусть не перед людьми, но случай кого хошь согнет в бараний рог и выжмет, как мокрую тряпочку.

– Спасибо, – сказал он. – Ласковое слово и волку приятно.

– Волку?

Он кивнул.

– Даже медведя можно приручить и заставить танцевать на ярмарках, но не волка.

– Не знала, – призналась она. – Буду волков теперь уважать.

Он ухмыльнулся, занятый пирогами, Мелигерда с нежностью наблюдала, как широкая тарелка пустеет. Мрак запил еще и сбитнем из высокого кубка и поднялся из-за стола бодрый и совсем не осоловевший от обильной трапезы.

– У тебя хороший балкон, – сказал он, – полгорода видно!.. А народ как гуляет, как гуляет! Когда еще столько знатного люда пожалует в гости!

Она польщено улыбнулась.

– Я загодя послала людей, – сказала она довольным голосом, – чтобы выбрали. Со мной всего пятеро, но не в конюшне же им спать.

Он вышел на балкон, сказал рассеянно:

– А чем плохо в конюшне? Мужчина должен быть ближе к своему четвероногому другу. Да, здесь у тебя красиво.

Он взглянул на небо, Мелигерда тут же попросила:

– Расскажи о звездах.

Он пробормотал:

– Как рассказывать, если их не видно? Тучи вон какие… Звезды – это высокое, чистое, ничем не тронутое.

Он осекся, в темном небе мелькнуло нечто смутное, вроде легкая тень, никто такое не заметит, разве что волки и совы, но им такое неинтересно, а он отступил на шаг, загораживая Мелигерду.

Тень мелькнула снова, он сказал торопливо:

– Погоди, я щас…

Через мгновение снова появился на том же месте, но уже со знакомым ей луком в руках, из него стрелял тогда по наездникам Змея.

Мелигерда испуганно ахнула:

– Мрак…

– Тихо, – ответил он, – не спугни…

Она замерла, еще не видя ничего в небе, но, если мужчина велел молчать, женщине надо молчать, недовольство и все вопросы потом, потом.

Мрак изо всех сил всматривался в темное небо, ничего, уже хотел вернуться и положить лук на место, как снова нечто пронеслось настолько быстро, что он успел увидеть только тепловой след, а раздувшиеся ноздри уловили гадкий запах большой и неопрятной то ли птицы, то ли зверя с крыльями.

Мелигерда смотрела с непониманием, как он наложил стрелу на тетиву, с силой натянул и замер, сам весь натянутый, как тетива в его руке.

– Не спугни, – повторил Мрак.

Мелигерда кивнула, хотя он все равно не увидит, его взгляд направлен в небо, брови сошлись над переносицей, кончики пальцев, удерживающие стрелу, побелели, сам весь как вырубленная из гранита статуя.

Вжик!.. Стрела сорвалась с тетивы, исчезла, и почти сразу Мелигерда услышала сдавленный вскрик высоко над головой, полузвериный-получеловечий, затем легкий шум, а чуть спустя удар оземь то ли на темной стороне улицы, то ли в чьем-то дворе.

Мрак с облегчением выдохнул, повернулся к ней, довольный и улыбающийся.

– Видела?.. Нет?.. Жаль, красиво летела эта зверюка. Вроде летучей мыши, только размером с большого кабана.

Она вскрикнула:

– Она убилась?

– Должна, – ответил Мрак. – А неча тут… Летай в лесу, где людёв нет!.. Так нет же, в самую середку залетела, тцарский дворец рядом!..

Она прошептала:

– А если это не просто зверюка?

Он сказал равнодушно:

– Конечно, кто-то из славов, те прислали одних колдунов. Так говорят в народе. Ладно, тело найдут и уберут, а мы вернемся и допьем вино. В кувшине как раз еще на два кубка, я все видел!

Она дала увести себя с балкона, но вздрагивала и оглядывалась, это Мрак спокоен, мужская часть жизни непонятна женщине, даже если та на троне. У каждого свои способы крепить порядок в державе.

Он чувствовал, что она все-таки напугана, поглядывает на него трусливо, с неким ожиданием, и когда он с неловкостью обнял ее, чуточку угловато, с готовностью прильнула к его твердому и теплому, как разогретая на солнце скала, телу, затихла, будто испуганный птенчик под большим теплым крылом мамы.

Он легко взял ее на руки, она и там прижалась, обхватила шею руками так крепко, что не оторвешь, он отворил ногой дверь в спальню, кровать уже разобрана, подушки взбиты, а одеяло наполовину откинуто.

Когда бережно опустил ее на кровать, она медленно сняла повязку с головы, вся башня волос рухнула и рассыпалась по подушке.

Часть 3

Глава 1

Рассвет только-только окрасил восточную часть неба, как Мрак проснулся, сел в постели, уже чуткий и собранный. Мелигерда тут же приподнялась на локте.

– Мрак?

– Спи, – сказал он с неловкостью. – Нужно вернуться до восхода. Если задержусь, могут и сюда прийти. Кто знает, сколько у них таких шустрых? Да еще с крыльями?

– Мрак, – сказала она с болью, – Как же все не так получается…

– Это жизнь, – ответил он. – Спи.

– Не смогу, – призналась она. – Я и не спала, все страшилась, что это сон и ты исчезнешь… Мрак, у нас может быть ребенок.

Мрак снял с бицепса браслет и протянул ей.

– Если сын, то на руку, дочке на пояс.

Она бережно взяла в руки широкое кольцо из булата, где по краям блестят серебром неведомые знаки, подняла на Мрака взгляд больших серьезных глаз.

– Все будет, как велишь. Но побереги себя.

Он ответил серьезно:

– Мужчины должны беречь мир. А меня бережешь ты.

– Как? – спросила она.

– Тем, – пояснил он, – что ты есть. Что помнишь.

Она счастливо улыбнулась, заглянула ему в глаза.

– Все во мне о тебе помнит. Сама могу думать о делах страны, но сердце только о тебе. Разве есть жизнь без тебя?..

Она прильнула к нему, он погладил ее по голове, привычно поскреб крепкими ногтями спину.

– Ах ты ж моя Хрюндечка… Что?.. Нет-нет, это я так, ласковые слова перебираю.

Она счастливо улыбнулась, он почти ощутил, как она пощекотала ему грудь длиннющими ресницами, пусть у него и толстая кожа, которую стрелы не берут и не всяким кинжалом поцарапаешь.

Он поднялся, все в нем кричит и требует остаться, но мужчина лишь тот, кто умеет долг поставить выше телесных желаний, и он молча оделся, закинул через плечо сайдак с луком и стрелами.

Мелигерда молча поднялась, обняла, прижалась всем телом.

– Я буду ждать тебя…. Я всегда буду ждать тебя!

На дворе еще ночь, но по свежести воздуха ощутил, что вот-вот на востоке начнет светлеть полоска на краю неба, как говорят здесь, на небокрае, ночные птицы и звери уйдут в гнезда и норы, а начнут просыпаться и защебечут беспечные малые пташки.

Он шел торопливо сперва по улице, потом перепрыгнул чей-то невысокий забор и двинулся напрямую, благо недалеко дворцовый сад, а в нем