назад «Конгресс демократов» провел свой учредительный съезд под видом сельской свадебки недалеко от Охотничьей Деревни. Как выяснилось позднее, «конгрессмены» напрасно играли в конспирацию. Никто и не собирался их притеснять. Поэтому невелика была храбрость выдуть бочку вина на свежем воздухе, попутно поболтав о политике.

Как бы там ни было, Агаштон вовремя успел подставить свою кружку под пенную струю вина из новой бочки. Овеянный тщательно созданным ореолом «мученика» (в своё время ему не присудили престижную журналистскую премию), доктор Агаштон был близок к премьеру, и слово его мало сказать было решающим — ценилось на вес доллара.

— Именно в провинции, — сказал Агаштон, обнимая Петера за внушительную талию, — сохранились здоровые творческие силы. Я рад, господин Дембински, приветствовать их в вашем лице на сегодняшнем заседании редколлегии. «Завтрашний день» практически не имеет конкурентов в столице. Поговорим о том, как завоевать провинцию. Прошу помочь своими советами!

«Ну и влип», — подумал Петер, устраиваясь на конце длинного стола, где о нем, к счастью, благополучно забыли. Редакторы отделов привычно подкалывали друг друга. Заведующий оформлением и иллюстрацией просил для себя дополнительной площади, утверждая, что голая красота на обложке гарантированно поднимет розницу не только в провинции, но даже в пустыне Сахара. При этих словах рекламный отдел пожаловался, что и для пива «Вернесгрюнер» уже нет места в самой демократической из демократических газет.

Поднялся Агаштон, и Петер понял, что совещание и его мучения подходят к концу. Старикан в золотых очках говорил, однако, дельно. «Завтрашний день», все двадцать четыре страницы формата «таблоид», до момента выхода в свет делается практически без клочка бумаги. Слово, переходя с магнитной ленты репортерских диктофонов на дисплей компьютеров, теряет душу. А ведь слово не просто носитель информации, оно имеет самостоятельную ценность, как и в золотом веке, когда под скрип гусиных перьев создавалась классическая литература.

Главный поднял сухонькую ладонь, гася шум. Сверкнуло обручальное кольцо, золотые очки нацелились почему-то на Петера.

— Я не призываю вас, господа, отказаться от авторучек в пользу гусиных перьев. И вновь подтверждаю нашу главную линию — новости, новости и еще раз новости, тщательно отобранные, отраженные в духе нашей газеты. Но — всегда помнить о слове, которое способно вызвать у читателя необходимые нам эмоции даже тогда, когда не хватает фактов. И в этом смысле репортажи нашего уважаемого коллеги господина Дембински представляют значительный интерес.

Петер почувствовал обращенные на себя взгляды корифеев и столпов журналистики. Агаштон продолжил:

— Мы взрослые люди и понимаем, что происшествие на русском полигоне не более чем роковая случайность. Сенсация одного, ну двух дней. Господин Дембински своими эмоциональными репортажами помог читателю увидеть в образе пострадавшей девушки наш несчастный народ. А провинциальный городок Охотничья Деревня, изнуренный постоянным присутствием оккупационных войск, — это наша бедная страна…

Главный залпом выпил стакан воды и закончил неожиданно:

— Благодарю за внимание, коллеги. Нашего нового шеф-репортера попрошу уделить мне еще пять минут. Да-да, это о вас, господин Дембински.

Когда они остались вдвоем, Агаштон пожал Петеру руку.

— Поздравляю, мой мальчик. Хочу предупредить, чтобы ты не особенно заносился. Задатки у тебя есть — такие же, как у остальных двух сотен моих местных репортеров. Тебе повезло, мы будем лепить тебе имя, по твоим репортажам мы сейчас подготовим депутатский запрос.

Главный нажал кнопку и продолжил, когда на столике появились кофе и две крохотные рюмочки, принесенные секретаршей:

— Твой аэродромчик, конечно, золотая жила, и ты вырабатывай ее до конца. Но шеф-репортер должен видеть перспективу. Думаю, тебе стоит и дальше специализироваться на военных проблемах, и в частности на деятельности спецслужб. Познакомься с этими материалами.

Петер раскрыл кожаную тисненую папку с ксерокопиями документов и газетных вырезок. Некоторые были на итальянском и английском языках, с подколотыми переводами. Петер углубился в чтение.

«…Первоначально, о подпольной организации проговорился глава масонской ложи “П-2” Личо Джелли. Задачей боевых групп, организованных по типу партизанских, было оказать сопротивление в случае вторжения русских орд с Востока. Подпольная сеть состояла из трех служб — разведки, радиопередач и диверсий — и охватывала не только Италию, но и другие страны Западной Европы. Когда русские танки выйдут к Ла-Маншу, боевики должны путем похищения эвакуировать правительства своих стран, взрывать мосты, вокзалы и заложенные ранее фугасы.

Существование спецслужб, параллельных официальным, вызвало скандал, отдельные структуры распались, и сейчас в Европе появилось много безработных специалистов по тайным операциям», — дочитал Петер вырезку из газеты «Суар» и поднял глаза на главного редактора:

— Вы предлагаете мне включиться в журналистское расследование?

— Да, — сказал Агаштон. — Но не того, что ведет «Суар». Это досье я показал для аналогии. У нас, мой юный друг, своя свадьба. Стоит подумать, сколько работников наших, собственных, рожденных при коммунистическом режиме спецслужб, сейчас уволены. А их агентура! Что делает она? Возможно, эти так называемые «добровольные помощники» работают на прежних своих руководителей? Короче, вот над чем тебе придется работать. На этой неделе заканчивай со своим аэродромом, а со следующей создавай бригаду и приступай к новой теме. За удачу, господин шеф-репортер! — поднял главный крохотную рюмочку.

Петеру эти двадцать граммов коньяка были что слону дробина. Голова кружилась не от выпитого, когда уже в приемной он подошел к стеклянной стене. Под его ногами сотнями витрин и стекол офисов сверкала столица. Она принадлежала ему, его перу…

Петер локтем прижал папку секретного досье, которое для подробного ознакомления дал ему главный редактор, и ощутил в кармане легкого пиджака диктофон. Кассета, где были записаны угрозы Фельда, положит начало новому расследованию шеф-репортера «Завтрашнего дня».

33. Что сгубило кошку

Женщина с опытом сразу понимает, кто в колоде козырной туз. Для Барбары все стало ясно, едва порог «Парадиза» переступил сухопарый мужчина с проседью в темных волосах. Щелчок пальцев, затянутых в автомобильные перчатки, и по первому знаку Дон спешит к «Гольфу» приехавшего, достает из багажника чемодан и прет по лестнице в мансарду. Со злорадным удовлетворением Барбара наблюдала, как этот молодой кобель, храбрый только среди женщин, лебезит и виляет хвостом перед настоящим шефом.

А тому хоть бы хны. Даже бровью не повел. Зато на ней (а Барбара сочла необходимым показать товар лицом и — грудь вперед, живот втянут, бедра колышутся — решительно выдвинулась на лестничную площадку) туз взгляд задержал:

— Ну и фактура… Барбара? Очень приятно… Вы свободны до… конца недели. И своим подружкам это передайте. Нет, почасовая плата сохраняется. Это наш с господином Фишером презент по случаю вступления в права владения.

Барбара украдкой показала Дону язык. Отпустила девчонок, выкурила сигарету, накрасила губы. Потом тоже поднялась на верхний