Судя по огорченным взглядам детей, мне стоило бы сразу же сдать указку и покинуть школу. Только Эндрю не смотрел на меня так, словно я щеголяла в смирительной рубашке. Он вынул из портфеля тетрадь и ручку и, приступая к заданию, громко спросил:

– Вы не возражаете, если я начну с конца? С того, чем я точно не хочу заниматься?

– Не возражаю, – ответила я.

Класс принялся за работу. Я повернулась к ребятам спиной и стала изучать дорожные карты США, прокладывая курс к следующему пункту назначения.

* * *

Ученики разошлись по домам, а я начала собираться. От машины следовало избавиться, значит, большую часть вещей придется оставить. Я пересчитала деньги, отложенные с трех зарплат. Дожидаться четвертой уже некогда. После оплаты аренды, покупки еды и посещений «Фонаря» у меня набралось немногим больше восемнадцати сотен долларов. Не так много, если ты в бегах, особенно с учетом трат на пиво. Я написала директору Коллинзу записку, в которой сообщила, что срочно уезжаю навестить серьезно больного родственника и что вернусь, как только смогу. Никто не поверит, но день-два я надеялась выгадать.

Я хотела поблагодарить Коллинза за доверие, хотела попрощаться с Корой, хотела выпить в последний раз в «Фонаре» и обнять Шона. Хотела сказать ему, что он хороший человек и что если он действительно хочет выбраться из Реклюса, то еще не поздно. Увы, я не могла идти на поводу у своих желаний. Ничего, почти все обойдутся и без надлежащего прощания с моей стороны.

Другое дело Эндрю. Я не смогла бы уехать, не сказав ему ни слова. Я пошла в класс, сняла со стены дорожные карты и аккуратно сложила их в конверт. Я очень многое хотела бы ему передать, но должна была соблюдать осторожность. Поэтому написала на конверте: «Дорогой Эндрю! Однажды тебе это пригодится». Искренне надеюсь, что так и будет.

Я застегнула чемодан, положила его в багажник машины и вернулась в квартирку, которую почти два месяца называла домом, чтобы еще раз все осмотреть. Именно тогда я решила стереть отпечатки. Снятой с подушки наволочкой я прошлась по каждой поверхности, на которую падал взгляд.

Сейчас я понимаю, что надо было сразу уезжать. Бесполезно стирать отпечатки, когда повсюду твоя ДНК.

В дверь постучали. Я положила деньги в сумку и еще раз оглядела комнату. Потом села на пол рядом с кроватью, дожидаясь ухода незваного гостя.

Увы, стук не прекращался.

– Я знаю, что ты там, Дебра. Открывай.

Доменик. Я схватила сумку и куртку и через вторую дверь вышла в коридор, оттуда направилась на кухню, где в кладовой была дверь для персонала. Выскользнув наружу, присела в кустах. Я видела машину Доменика, стоящую рядом с моей, однако у входа в квартиру его уже не оказалось.

Пригнувшись, я пошла вдоль старого здания, ища глазами Доменика. Может, решил караулить у главного школьного крыльца? Про другой вход он не знал. От «Кадиллака» меня отделяла пара десятков метров: если быстро добежать до машины, то я выиграю время и Доменик не догонит меня даже на внедорожнике с мощным двигателем.

Всю жизнь я принимала решения молниеносно. Не могу судить, насколько они были хороши, поскольку неизвестно, куда меня привел бы альтернативный путь. Однако всю ночь сидеть в кустах у начальной школы Джона Аллена Кэмпбелла тоже не принесло бы никакой пользы. Поэтому я побежала. Помчалась к своей машине. Прыгнув за руль, завела двигатель и выехала с парковки, оставляя за собой запах жженой резины. Я направилась из Реклюса в Гринборо, затем повернула на Муркрофт. Увидев знаки автомагистрали, подумала, что свободна, или, скорее, свободна в том смысле, в каком я понимала свободу, которая свободой вовсе не была.

Стоило мне немного прийти в себя, как мои нервы снова заискрили от напряжения. С заднего сиденья поднялся безбилетный пассажир и прошептал мне на ухо:

– Куда едем, Дебра?

Машина змеей виляла над двойной желтой линией, пока я не выровняла руль и не ударила по тормозам.

– Твой автомобиль вряд ли подходит для долгого путешествия. Зато, признаю, красивый, – сказал Доменик. – Какой у него пробег?

– Небольшой, – сказал я.

– Могу я спросить, откуда взялась кровь?

На секунду я застыла, не понимая, о чем он говорит, и мучаясь плохим предчувствием.

– Какая кровь?

– Та, что я заметил под «Кадиллаком» и рядом с ним. Ты в курсе?

– Нет, – ответила я.

– А почему переднее сиденье мокрое?

Я чувствовала, как руки Доменика скользят вниз по сиденью вдоль моей спины.

– Я пролила кофе, – сказала я.

– Через плечо?

Мы ехали по проселочной дороге, которую я не помнила ни на одной из своих карт. Я не знала, куда она ведет, но далеко нам точно не уехать.

– Я знаю, что ты не Дебра… Тогда кто ты?

– Никто, – ответила я.

– Кто такая Дебра Мейз? – спросил Доменик.

– Женщина, которую я встретила по пути.

– Женщина, которая пропала без вести больше года назад. Удобно, да?

– Нисколько не удобно, если хорошенько подумать.

Доменик глубоко вздохнул.

– Что мне с тобой делать, училка? – произнес он тоном, каким взрослый отчитывает набедокурившего подростка.

– А мне что с тобой делать? – спросила я, хотя на самом деле уже решила.

Мы ехали со скоростью восемьдесят километров в час, я была пристегнута, а Доменик нет. Он все еще склонялся над передним сиденьем, позабыв о правилах безопасности. Я ударила по тормозам и направила машину на бетонное ограждение.

Правое крыло моей красавицы смялось, как алюминиевая банка. Доменик перелетел через переднее сиденье и ударился головой о приборную панель, затем отлетел назад и упал на пол. Его ноги застряли в руле. Он застонал – хороший знак. Лучше бы он не получил серьезных травм. Я не каскадер, но я старалась. Оттолкнув его ноги локтем, я сдала назад и съехала с дороги в паре километров от места аварии. Там нашла прогалину между деревьями и остановилась рядом на обочине.

Выйдя из машины, я открыла пассажирскую дверь и выволокла Доменика на гравий. По его лбу стекала кровь, однако ничего страшного с ним не случится, если быстро подоспеет медицинская помощь. Я подложила ему под голову старое одеяло и нашла в его кармане мобильный телефон. Набрала 911 костяшками пальцев и, насколько могла точно, описала его состояние. Я уже собиралась уйти, когда Доменик что-то пробормотал. Я наклонилась и спросила, что ему нужно.

– Пить, – выдохнул он.

Я нашла в машине бутылку воды и поставила рядом с ним.

– Мне очень жаль, Доменик. Ничего личного. Ради выживания иногда делаешь то, на что раньше не был способен.

– Не уходи.

– Скоро