Она была взволнована ранее не изведанным ощущением, тем, каквыпуклость в его бриджах отвечала на ее прикосновения. Значит, ему нравится,когда она его трогает. Его возбуждение передавалось ей, удесятеряя сладостноетомление в чреве. Криспин, угадав ее желание, стал ласкать ей ягодицы,постепенно охватывая бедра и устремляясь к их внутренней поверхности.

Криспин провел пальцами по контуру треугольника рыжеватыхмягких волос, а затем его пальцы скользнули между ее ног, в горячую и влажнуюложбинку, где притаилась маленькая жемчужина плоти, разбухшая от егоприкосновения.

В этот момент Софи вздрогнула и тихо вскрикнула. Криспинвнимательно посмотрел на нее.

— Что-нибудь не так? — спросил он с искреннейозабоченностью, но не отнимая руки.

Софи не могла ответить. То, что он трогал ее там, то, каксмотрел при этом на нее, лишило ее дара речи.

— Нет, — с трудом прошептала она. — Простоникто… — Ее шепот оборвался.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — Криспинпытался встретиться с ней взглядом.

— Нет, пожалуйста, — с чувством ответилаСофи. — Нет, милорд, прошу вас. — Она не отдавала себе отчета в том,что говорит, и только хотела, чтобы он не останавливался, а, напротив, ласкалее еще более страстно, чтобы избавить от мучительного напряжения, от которогоее тело готово было разорваться на части. Она не переставала удивляться,насколько умелы и неспешны его пальцы: большой прочно утвердился на клиторе, асредний плавно скользил между ног.

В тот миг, когда Софи подумала, что ничего прекраснее, чемтакие ласки, быть не может, Криспин стал настойчивее. Теперь все пять пальцевего левой руки принимали участие в игре: он то потирал клитор подушечкойбольшого пальца, то слегка сдавливал его указательным и средним пальцами. Онприжимался к ней членом, тем самым усиливая напряжение в ее чреве и приближаяразвязку. Видя, что она близка к оргазму, он стал покрывать жаркими поцелуямиее шею, грудь, живот, постепенно опускаясь ниже, и, наконец, его головаоказалась у нее между ног. Он потерся щекой о мягкие, ароматные кудряшки иобхватил горячими губами заветную жемчужину.

Софи показалось, что настал ее смертный час. Ничто на светене могло заставить ее испытать такие чувства, только нереальностьюпроисходящего можно было объяснить такое смешение жары и холода, истомы и напряжения,которые наполняли каждую клеточку ее тела. Его язык, нежный и вместе с темнастойчивый, пришел на смену губам. Он раздвигал пальцами влажные лепестки еецветка, чтобы беспрепятственно добраться до самой сердцевины. И вдруг онапочувствовала, как его палец проникает все глубже и глубже внутрь ее.

Палец Криспина то погружался, то снова выходил наповерхность, затрагивая самые чувствительные места ее влагалища. Он сильнеераздвинул ей ноги, и когда она посмотрела вниз, то увидела розовый кончик егоязыка, ласкающего клитор — медленно, быстрее, легко, настойчиво.

Смотреть на то, как он доставлял ей наслаждение, было ещемучительнее, чем чувствовать на себе и в себе его прикосновения, и у Софизакружилась голова, как будто она балансировала на краю пропасти или как будтоее медленно доводили до сумасшествия. Вместо того чтобы погасить пламя в еечреве, Криспин раздувал его, и оно становилось неуправляемым. Всякий раз, когдаона замирала в ожидании вулканического извержения, Криспин прекращал ласкать ее,ко не оставлял совсем, обдавая ее жарким дыханием, но ничего не предпринимая. Итолько когда Криспин решал, что она перестает кипеть, он возобновлял ласки,начиная с малого и кончая неистовством. Он словно дразнил ее, доводя добеспамятства и вынуждая изнывать от желания.

— Пожалуйста, Криспин. Прошу тебя, сделайчто-нибудь, — стонала Софи, сильнее прижимаясь к нему, умоляя и настаивая.Она понимала, что проиграла этот поединок, полностью утратив контроль надсобой, а он упрямо продолжал свою игру.

Софи почти в беспамятстве бормотала какие-то слова, темболее что в следующий момент Криспин приник губами к отверстию и стал жаднослизывать пахучую влагу.

Она почувствовала, что колени ее подгибаются, огненный шар,давно пульсирующий в ее чреве, вдруг разорвался на ослепительно белые пламенныеполосы, которые окружили ее, завертели в гигантской воронке, обожгли грудь,лодыжки, бедра и губы. Она словно распалась на части, но в следующий миг все ееощущения сосредоточились где-то в глубине чрева и вдруг разом вылились наружу.

Софи отталкивала Криспина от себя и одновременно притягивалаего, пыталась вывернуться из его рук и крепче прижималась к ним. Она тихозастонала, потом ее стон превратился в конвульсивный, истеричный хохот, скоторым она упала на землю, не чувствуя своих ног.

Криспин лег рядом и обнял ее. То, как Софи отвечала на еголаски, и более всего ее смех явились для него полной неожиданностью. Егопереполняло чувство радости и гордости, неведомое ему прежде. И это не говоря овозбуждении, которое стало мучительным, когда Софи, немного придя в себя,прильнула к нему и стала ласково гладить его по шее и груди.

— Спасибо, — прошептала она. — Это быловеликолепно.

— Да, — признал Криспин. — А теперь порапринимать ванну.

— М-м, — отозвалась Софи, подкрадываясь к егоживоту. Она нащупала завязки бриджей и стала неумело с ними возиться, стараясьразвязать. Теперь настала его очередь стонать от изнеможения, потому что Софито и дело касалась его возбужденного члена. Наконец она проникла внутрь, взялав руку его член и легонько сдавила.

— Что ты делаешь? — стиснув зубы, спросил он.

— Я тоже хочу доставить тебе удовольствие. — Софиощупывала его орган, словно изучая его строение. — Я хочу ласкать тебятак, как ты ласкал меня.

Ее руки возносили его ввысь. Без крыльев, без какой-либоподдержки он парил над неизведанной землей, таящей в себе бесчисленныеопасности. Криспин знал, что эта женщина обладает над ним магической властью иможет его уничтожить. Он не был готов подчиниться тому влиянию, которое она нанего оказывала, тем более что оно простиралось далеко за пределы физическоговлечения. Он собрал остатки своей воли и остановил ее.

— Что случилось? — тревожно спросила она.

— Вы забыли про ванну, — сухо ответил он.

— Но… — хотела возразить она, но Криспин перебил ее.

— Сначала ванна. А потом… — Он неопределенно махнулрукой, словно прощался с непознанной землей, минуту назад манившей его своимитайнами. — Потом посмотрим.

Не дожидаясь протеста с ее стороны, Криспин поднялся и взялее на руки. Он отнес ее к пруду и осторожно поставил на землю.

— Примите ванну.

— Я сделала что-то не так? — Она печально опустилаголову и опять услышала коварный внутренний голос, о существовании которогоКриспин заставил ее на время забыть. — Простите, лорд Сандал. Я не смоглаостановиться. Мне пора идти.