— Вы ничего не понимаете! — набросилась на негоСофи. Как передать тот ужас, который ей пришлось пережить? Как он может ощутитьто состояние, в которое ее повергает этот голос? Как передать чувство пустоты,охватывающее ее при мысли, что он ее предал? — Что вы можете понять? Вы,кто изматывает мне душу, кто играет со мной, сначала спасая, а потом выдавконстеблям. Что вы понимаете? — кричала она, стуча кулаками по кровати. —Почему вы помогаете мне, а потом ввергаете в новые неприятности?

Черт побери, до чего она упряма.

И красива.

И опасна.

— В мои намерения входит только первое. А неприятности— это по вашей части, — ответил он холодно.

— Вот как? — Софи выпрямилась и прямо взглянула емув лицо. — По-вашему, это я предложила поехать в дом Лоуренса? — К еедосаде, отвратительный червяк даже не дрогнул.

— Нет, — сказал Криспин, снова напоминая себе, чтоей не следует доверять. Нельзя также ею восхищаться. И уж совсем недопустимымбыло возникшее вдруг у него желание бросить ее на кровать и овладеть ею. —Но если бы я не вмешался, вас арестовали бы гораздо раньше.

— Может быть, — насмешливо согласиласьСофи. — А может быть, вообще не арестовали бы. В любом случае я ненамерена больше попадать к ним в руки. Скажите, где моя одежда? Я хочу уйтиотсюда.

— Нам пришлось выбросить вашу одежду. Во-первых, в нейуспели завестись вши. А во-вторых, она ужасно выглядела.

— Интересно, как выглядели бы вы, проведя ночь втюрьме? — Софи ткнула Криспина пальцем в грудь.

— Не знаю, — ответил он, поймав ее палец. — Яникогда не оказывался в тюрьме.

— А следовало бы. — Она придвинулась ближе. —Это трусость и подлость — отправлять меня туда, где вы сами никогда не были.

Криспин прилагал огромные усилия, чтобы сохранятьспокойствие и отчужденность при такой близости их друг от друга.

— Ваша логика не устает поражать меня. Я не отправлялвас в тюрьму, мисс Чампьон, я освободил вас оттуда. Причем рискуя своей жизньюи репутацией.

Последнее его слово вызвало усмешку на ее лице, при этомСофи придвинулась к нему еще ближе, так что он ощущал ее дыхание на своей щеке.

— И что же послужило причиной такой жертвы? Вамзахотелось еще раз увидеть меня обнаженной?

Ее голос возбуждал Криспина, и он резко отстранился от нее,отпустив ее палец.

— Заверяю вас, мисс Чампьон, мысль о вашем обнаженномтеле никогда не приходила мне в голову.

Софи не заметила, каким напряженным был его тон, когда онотвечал ей. Она ощутила лишь острую боль в сердце от его слов, которая ещеусилилась, когда он поспешно отстранился. Пока они сидели рядом, она неотдавала себе отчета в их близости, но теперь, когда он отодвинулся,почувствовала его отсутствие.

— Хорошо, — с усилием кивнула она и поднялась скровати, прихватив с собой покрывало. — Я очень рада. А вы, я полагаю,будете рады, если мое обнаженное тело, мысль о котором не приходила вам вголову, покинет эту комнату. Обещаю вам, что вы никогда больше не увидите меня.Мне не нужна ваша помощь, я ее не хочу. И я больше не стану сидеть сложа руки иждать, пока за мной снова придут констебли. — Закончив свою высокопарнуюречь, Софи прошла через библиотеку и скрылась за первой же обнаруженной еюдверью, захлопнув ее за собой.

Криспин даже не попытался догнать ее. И не потому, чтоскрыться от правосудия в голом виде, завернувшись в покрывало, достаточнотрудно и в конце концов она поймет, что идти ей некуда. А просто потому, чтоему вдруг стала безразлична ее судьба. Эта лживая женщина представляет угрозудля его рассудка, поэтому будет лучше, если она исчезнет из его жизни навсегда.

И еще потому, что она без разрешения ворвалась в еготуалетную комнату.

Софи мысленно осыпала Криспина ругательствами, стремительношагая из угла в угол по маленькой комнатке. Мерзавец, скотина, ублюдок,слизняк. Она была зла на Криспина за то, что по его вине оказалась в такомжалком положении, и на саму себя за то, что у нее не хватило ума этогоизбежать. Стоило разыгрывать такой драматический уход, чтобы в итоге оказатьсязапертой в туалетной комнате! Впрочем, комната была достаточно уютной —стульчак обит бархатом, серебряная ночная ваза в углу, душистые травы на полу,картины на стенах. И все же это была туалетная комната, и запах здесь стоялсоответствующий. И единственный способ выбраться отсюда — это вернуться обратнои пройти через библиотеку, встретившись взглядом с ее злорадствующим хозяином.

Софи живо представила себе, как Криспин ожидает еепоявления, чтобы с глумливой усмешкой остроумно заметить, что только чтополучил красноречивое подтверждение тому, как она умеет выпутываться изнеприятностей, не прибегая к его помощи. Он станет издеваться над ней до техпор, пока не явятся констебли — тогда он изобразит изумление — и, надев на неенаручники, не уведут ее. Софи изо всех сил пнула ногой ночную вазу, жалея, что этоне голова Криспина. Или ее собственная. К чему ей голова, которая отказываетсясоображать! Женщины в тюрьме были правы, говоря, что Софи Чампьон никогда неоказалась бы в таком положении. Софи Чампьон повела бы себя разумнее.

А что значит разумнее? Это значит, что она не позволила быснова арестовать себя только лишь из боязни насмешек отвратительного негодяя.

Софи плотнее завернулась в покрывало и решительно двинуласьк двери, чтобы выйти, однако дверь оказалась распахнутой.

— Можно войти? — спросил Криспин с порога. Софи несразу нашлась что ответить, потому что Криспин вовсе не был похож наотвратительного негодяя. Он снял камзол и остался в бриджах и тонкой сорочке. Вэтой домашней одежде его плечи казались еще шире, а ноги еще стройнее.

— Как вам угодно, — отозвалась она наконец.

— Я пришел сообщить, что ваша ванна готова, миссЧампьон, — сказал Криспин, погасив невольно вспыхнувшие в глазах искорки.

Софи поймала себя на том, что ей ужасно хочется прикоснутьсяк золотистым волосам, виднеющимся в глубоком вырезе его сорочки. Это отвлеклоее, и она не сразу поняла смысл его слов. Когда же они дошли до ее сознания,она, запинаясь, вымолвила:

— Мне не нужна ванна. Кроме того, я ухожу.

— И все же я посоветовал бы вам принять ванну. Онаосвежит вас, вы почувствуете себя лучше и сможете спокойно поразмыслить о том,как быть дальше. Уверяю вас, вы получите большое удовольствие.

Последнюю фразу Криспин произнес таким вкрадчивым,соблазняющим тоном, что моментально сломил оборону Софи. Он вошел в комнатку,наполнив ее своим присутствием, запахом и ощущением двусмысленности своих слов.«Уверяю вас, вы получите большое удовольствие». Эта фраза продолжала звучать вушах Софи, но теперь вместо ощущения неловкости ее будоражило вполне откровенноежелание — желание попробовать на вкус его губы. Желание почувствовать егопальцы, ласкающие ее грудь, живот, бедра, ягодицы. Желание оказаться в егообъятиях, прижаться к его жаркому, гибкому телу, услышать свое имя, слетающее сего губ. Внутренний голос кричал, что желания эти порочны. Желания развратнойженщины.