– Вы замужем? – быстро спросил Коваленко.

– Да, а что?

– Нет, просто... Не все так долго могут состоять в браке. Вы рекордсмен, если можно так выразиться...

– Спасибо за комплимент. Кстати, муж не хотел, чтобы я работала. Но сидеть все время дома... Знаете, он ужасно ревнив! – Валя засмеялась. – Когда я ему сказала, что просто умираю от тоски в четырех стенах, он мне позволил устроиться здесь. Коллектив сплошь из одних женщин!

– А Юлий Платонович? – шутливо напомнил Коваленко.

– Юлий Платонович – лицо приходящее...

– А где работает ваш муж?

– В одной строительной фирме. Это не по его специальности, конечно, но платят там неплохо, – ответила Валя, глядя вперед. Цепочка фонарей впереди сливалась в одну сплошную золотую линию, асфальт был покрыт холодной кашей из снега, и она тяжелыми брызгами летела из-под колес во все стороны.

– Понятно... – задумчиво пробормотал Герман Коваленко.

Они замолчали. Каждый думал о своем. «Дома опять буду поздно... – мелькнуло в голове у Вали. – Ну да ладно – не могу же я бросить деда!»

В полутьме профиль Коваленко казался сделанным из мрамора – голова античного героя, печального и недоступного. От былой его веселости не осталось и следа.

– А дети у вас есть? – вдруг снова спросил он.

– Что? Ах, дети... нет пока. Мы с мужем, знаете ли, решили подождать. Еще ведь не поздно?

– Нет, не поздно, – усмехнулся Коваленко.

– А что это вы, Герман... простите, не знаю вашего отчества, у меня все выпытываете? – спохватилась Валя.

– Обычное любопытство, – пожал он плечами. – Хотите, спросите меня о чем-нибудь.

– Нет, не хочу.

Герман покрутил ручку приемника, поймал какую-то легкую скачущую мелодию – под стать этому то ли зимнему, то ли весеннему дню.

– Вы из-за Натальи появились у нас?

– Что? – вздрогнул он.

– Я говорю, вы из-за Натальи ходите к нам в библиотеку? – терпеливо повторила свой вопрос Валя.

– Какая еще Наталья? – удивился Коваленко.

«Точно, стесняется... – мысленно вздохнула Валя. – Просто на удивленье стеснительный! И ведь поначалу даже не догадаешься...»

– Ну та девушка в читальном зале с внешностью фотомодели... Вы еще нам рукой помахали сегодня, когда мы с Натальей у окна были.

– Не обращал внимания, – насупился Коваленко. – Я, собственно, ради литературной студии вашу библиотеку посещаю, и ни до какой Натальи мне дела нет.

– А мне показалось...

– Валя, не придумывайте того, чего нет, – строго перебил ее Коваленко. – Или вы меня в чем-то подозреваете?

– Да ни в чем я вас не подозреваю, я же говорю, мне показалось...

– Вы думаете, у меня совсем таланта нет? Я, между прочим, заметил, что вы тоже на этих занятиях все время присутствуете – впору Истомину с вас деньги брать.

– Обычное любопытство. Особенно когда посетителей нет...

– Ага, обычное любопытство...

– А зачем вам эта студия? Вы что, великим писателем собираетесь стать? – хитро спросила Валя.

– Собираюсь! – с вызовом произнес ее спутник.

– В банке мало денег платят? Подработать решили?

– В каком еще банке?

– Ну где вы там работаете... Вот здесь налево сверните, пожалуйста.

– С чего вы взяли, что я работаю в банке? – удивился Коваленко.

– Образ у вас такой... – туманно ответила Валя. – Ну ладно, не в банке, а в каком-нибудь крупном офисе, руководителем отдела... У магазина остановите.

– Удивительный вы человек, Валентина, – пробормотал озадаченно Коваленко, притормаживая у большой витрины с нарисованными разносолами. – Да, я работаю руководителем отдела – вы угадали, и именно в крупном офисе... Правда, мне эта работа осточертела, и именно поэтому я и пошел в студию к Истомину. У человека должно быть хобби! Физику захотелось немного лирики... Или вы считаете, что у меня, как у лирика, нет будущего?

– Я не знаю. Хобби ни к чему не обязывает.

– Я не согласен! – с азартом заявил Коваленко. – Давайте спорить...

– Мне некогда, Герман... э-э, вы так и не сказали мне своего отчества. Ну да ладно – просто Герман. Спасибо, что довезли.

– Вас подождать, Валя?

– Нет... спасибо еще раз!

Она выскочила из машины, захлопнула дверцу и быстро направилась к раздвижным стеклянным дверям супермаркета. Разговор с Коваленко оставил странное впечатление. Эти его перемены настроения, расспросы... Хм, скучно ему! Он просто не знает, чем себя занять. Хобби! Ходит в литературную студию, подвозит до магазина не слишком молодую и не слишком симпатичную библиотекаршу... Удачливым яппи полагается заниматься чем-то другим – ходить по вечерам в клубы, играть в пейнтбол, бросать шары в боулинге, посещать какие-нибудь крутые кинотеатры со звуком долби-супер-пупер, где демонстрируются модные фильмы...

Валя быстро набрала продуктов, в которых, по ее мнению, мог нуждаться Арсений Никитич. С тяжелыми сумками вышла наружу... Но, слава богу, Коваленко и след простыл.

Дед сидел за большим круглым столом и старательно писал что-то в толстой тетради.

– А, Валюша... – строго произнес он, подняв на лоб очки. – Ну, здравствуй.

Валя быстро чмокнула его в круглую блестящую лысину.

– А ты что в шаль закутался? – встревоженно спросила она. – Разве холодно? Дед, ты что – простудился?

В шерстяной пестрой шали Арсений Никитич напоминал диковинную птицу – что-то вроде грифа... Он встал, тяжело опираясь на бамбуковую палку с ручкой в виде головы оскалившегося дракона.

– Я не простудился. Старая холодная кровь виновата – вечно мерзну... Идем на кухню, будем чай пить.

– Дед, ты сиди, я все сама. Я тут кое-что купила – буду суп тебе варить. И рыбку на пару приготовлю...

– За что мне такое наказание! – запыхтел Арсений Никитич. – Твоя покойная мать всю жизнь изводила семью диетическим питанием, и ты туда же... Валюша, поверь, мне достаточно бутерброда с колбасой. И тебе хлопот меньше. Ненавижу здоровое питание!

– Все время есть колбасу вредно, – забубнила недовольно Валя. – Ты хоть представляешь, что в нее кладут? Ладно бы модифицированный крахмал, а то ведь еще и сою, подвергшуюся генной обработке, и еще какие-то жуткие добавки, которые цифрами обозначаются...

– Валя! – умоляюще воскликнул Арсений Никитич. – В моем возрасте это уже не имеет никакого значения!

Они прошли на кухню.

Валя налила воды в электрический чайник, постелила белую хрустящую скатерть, расставила чашки с золотыми ободками.