Л.С. верил в то, что не надо верить. И, кстати, подаренную впридачу к куртке библию он так и не прочитал, полистал только.

И тогда какой смысл ему, сидящему в закупоренной корабельной келье, молиться о спасении, кто его услышит? Как говорил в «Гамлете» король Клавдий, желая очиститься от скверны: «Слова парят, а чувства книзу гнут. А слов без чувств вверху не признают».

7.

С балкона Лев Сергеевич разглядывал четвертую палубу. Там творилось форменное столпотворение, но натренированный глаз рисовальщика выхватывал из орущей на всех языках толпы выразительные фрагменты. Вот молодой стюард несет на себе пассажира-инвалида. Четверо музыкантов-филиппинцев (Л.С. запомнил их компанию), одетые не в положенные им желтые, а в красные пассажирские жилеты, залезают в лодку и отпихивают ногами конкурентов. Толстая тетка лупит сумкой девушку, держащую за руку ребенка…

И тут он увидел Ольгу. Она двигалась, прижавшись к спине высокого блондина, который распихивал всех, кто стоял на пути. Подойдя к трапу, он галантно, насколько позволяли обстоятельства, пропустил даму вперед, оба засмеялись и скрылись под крышей спасательной шлюпки.

Хотел бы ты еще хоть раз в жизни встретить эту женщину, спросил себя Л.С. И как на духу ответил: нет.

Они были представлены друг другу на выставке. Светская дама Авдотья, старинная его приятельница, сменившая несколько увлекательных занятий (диджей на радио «Пурга», дизайнер дамских ногтей и татушек, инструктор по гаданию на картах Таро, постановщик заказных видеоклипов о домашних животных), увлеклась фотографией, и несколько ее снимков попали на вернисаж под названием «Я оглянулся посмотреть». Выставленные работы изображали людей со спины. Лев Сергеевич не хотел идти, опасаясь быть причисленным к приверженцам именно этого ракурса. Но уклониться от приглашения значило нанести обиду той, чья злопамятная натура была известна всей тусовке.

Вкусив триумфа, Авдотья переместила нескольких своих ценителей за накрытую поляну. Мужскую часть представляли Лев Сергеевич и юный Авдотьин натурщик, женщин было трое, и они тут же затрещали меж собой о сокровенном. Л.С. решил по-быстрому поддать и откланяться, но, прислушавшись к трепу кумушек, неожиданно увлекся.

Дамы были одного поля ягодками. Лев Сергеевич знал этот типаж, но впервые видел вместе сразу нескольких его представительниц. Прожив кто дольше, кто короче с завидными московскими мужичками и произведя от них потомство, они были оставлены законными либо гражданскими мужьями. Но всем трем подфартило: их бывшие оказались чадолюбивыми парнями и исправно перечисляли средства, которых хватало на содержание и детей, и мамаш.

Беседа дам протекала по извилистому руслу. А твой все еще с этой из «Сатирикона»? – Вспомнила вчерашний день, у него целый год тренерша по пилатесу, уже залетела, зараза. – Так меняй скорее хату, пока он не зажал. А то сгинешь в своей трешке в «Алых парусах». – Да нет, он дочку любит. Обещал, что скоро на Остоженку переедем, там все-таки почти триста метров, хоть что-то. – А я в центр не хочу, прошу своего, чтобы взял для нас дом на Новой Риге. Цены упали, а нам больше пятисот метров не надо, я бы тогда маму из Пензы выписала, все лучше, чем прислугу нанимать.

Лев Сергеевич внимал им с восторгом: повезло чувихам! А те, краем глаза уловив его интерес, поддали жару. «Лексусу» уже три года, пора менять. По Европе надо сына прокатить, он давно в Амстердам просится. Да и самой пора переодеться, а то меня на виа Монтенаполеоне и авеню Монтень уже в лицо не вспомнят.

Ансамбль звучал несколько пошло, но забавно. Л.С. сосредоточился на одной из дам – той, что собралась из «Алых парусов» на Остоженку, что-то в ней было. И веселая идея пришла в голову. Он достал из кармана конверт, который собирался завезти сыну, заказавшему тур в Мексику. Когда Остоженка пошла попудрить носик, незаметно для остальных передал ей конверт. Она открыла его в туалетной кабинке. Пять тысяч евро новыми пятисотками. Вернувшись, шепнула: «Мило. Кстати, меня Ольга зовут, если вы забыли».

Эту ночь они провели вместе. Следующую тоже. И следующую. Так и стали встречаться.

Ночевали они только у него, и рано утром Ольга уезжала. Хотя водить дочь в школу ей не было необходимости, – бывший муж, которого она называла спонсором, причем с почтительной интонацией, обеспечивал их и няней-домработницей, и шофером. Знакомить Льва Сергеевича с дочерью Ольга не спешила, в гости не звала. Л.С., который сам привык держать дам на дистанции и пресекать попытки совместного ведения хозяйства, слегка недоумевал.

Всезнающая Авдотья разъяснила ситуацию. Ольгин бывший хоть и не был жмотом, но денежки считал. При разъезде он подтвердил готовность оказывать финансовую поддержку, однако, при условии, что здесь, в оставленной им квартире, ноги мужской не будет. Иначе перекроет кислород. То же самое в случае сожительства или замужества. А спать и гулять можешь где и с кем угодно, сказал он на дорожку, не парит.

Лев Сергеевич задумался. В другой ситуации он бы порадовался: классная барышня – и никаких обязательств. Но Ольга сумела вызвать в нем забытые чувства. Не то чтобы потерял голову – этого с ним уже давно не случалось; он даже имел обыкновение к месту цитировать классика: влюбился бы – да что ж в истопленной печи дров искать.

За свою жизнь Л.С. дров сжег немало. Три брака на разный вкус: один по залету, один по любви, один по расчету. Окончание последнего супружества счастливо совпало с началом хороших заработков, так что сфера платных услуг была освоена им во всей полноте, начиная с банальных саун и бюро знакомств и заканчивая высокотехнологичными вызовами через компьютерную сеть гражданок из иных городов и даже стран. Разумеется, должное внимание было уделено заграничным борделям, спектр которых оказался весьма широк – от многозальных пространств с традиционным названием «Вавилон», где прогуливается в поисках счастья обнаженная публика, до камерных японских обителей, куда без большого блата не попасть человеку европейской наружности и где гости выбирают объект страсти по фото в альбоме, а потом скромно сидят в очереди, причем каждому присваивают автомобильный пароль: Тойота-сан, Сузуки-сан.

Когда Льва Сергеевича, которого нарекли Хонда-сан (как знали: его первой иномаркой была как раз «хонда»), пригласили в номер, клиента встретило существо, чья фотография в бордельном меню была сделана лет за двадцать до их свидания. Скандалить и требовать замены не имело смысла, и он отдался на волю волн. Тетка уложила его на надувной матрас, долго терла мылом и поливала из ковшика, затем переместила на ложе любви, где даже ему одному было мало места, и исполнила ритуальный танец. Умеющий оценить идиотизм ситуации Л.С. дохохотался до того, что на собственно цель визита не осталось ни времени, ни вожделения. Но зато она подарила ему свою визитку с изображением розы, которую он хранил и по пьянке показывал знакомым.

Одно время Лев Сергеевич считал, что светлая и темная стороны его личной жизни существуют автономно. Иными словами, узаконенные либо гражданские отношения никак не пересекаются с кобелированием – и наоборот. Однако со временем стал замечать, что платные одалиски как будто высасывают из него вещество любви, которое он берег для других, еще не встреченных им женщин, с кем захотел бы построить отношения или даже союз. В последние годы он редко и трудно загорался, слишком быстро остывал, а поддерживать романы в охлажденном виде не считал нужным.