К угловому столу, за которым скучал Дэн в ожидании заказанного пунша, неожиданно подсела одна молодая особа – худая светлорусая девушка лет двадцати, судя по простой одежде – маркитантка. О нравах подобных особ хорошо знали все, но Денис подавил в себе брезгливость: уж больно жалко выглядела девчонка, уж больно голодными глазами смотрела на принесенную яичницу с беконом.

– Еще одну порцию, милейший, – тут же попросил обслугу Денис. – И пива. Ты пьешь пиво-то?

Гусар скосил глаза на незнакомку, и та что-то залепетала по-немецки. Этого языка Давыдов не знал, а маркитантка, похоже, не владела ни французским, ни русским. Впрочем, по-русски она, как тут же выяснилось, все-таки говорила, правда, с ужасным акцентом.

– Как твое имя? Коман тапель тю? – подвинув незнакомке яичницу, поинтересовался гусар. – Зовут как, спрашиваю? Впрочем, ты ешь, ешь…

Бедолага набросилась на еду с такой жадностью, что Дэну на миг стало страшно – это ж надо так себя довести! Так и лошадь можно съесть павшую…

– Я – Эльза. – Наконец-то девчонка немного насытилась. – Я… я… отблагодарить… Только герр гусар платить за комнату. Здесь есть…

Давыдов мыкнул:

– Ну вот еще…

– Не бросайте меня, господин, – девушка неожиданно вцепилась руками в доломан. – Пожалуйста, не бросайте. Я… я боюсь идти… они… они следят за мной…

– Кто следит? Французы?

Опустив большие серо-зеленые глаза, юная маркитантка потупилась:

– Вы будете смеяться, герр гусар…

– Ну, так кто следит-то?

– Волки, господин. Оборотни!

Давыдов не знал, смеяться или покрутить пальцем у виска да прогнать странную девку подальше. Что и говорить, на постоялых дворах всякого народу хватало – война. Хотя обывателей никто специально не рубил и не расстреливал, тем не менее грабили-то их все. И пользовались. Особенно такими вот зеленоглазыми девушками.

– Оборотни, говоришь… Ты что дрожишь-то?

– Боюсь, – девчонка сверкнула глазами.

– Боится она, – погладив саблю, посетовал Дэн. – Может, поподробней расскажешь?

– Не здесь, – маркитантка затравленно огляделась, словно оборотни были здесь кругом: сидели за столами, пили вино и пиво, о чем-то разговаривали, ругались.

– И кто же здесь волкодлак? – гусар успокаивающе погладил Эльзу по руке. – Эти вон солдатушки, пехота? Или, может, вон те драгуны? О! Эти уж точно! Судя по их шлемам, только что лошадь задрали… и не одну.

– Ой, господин… вам все шутки…

– Или этот вот солидный господин, бюргер в желтой жилетке? – продолжал издеваться Денис. – Или те егеря? А вон, вон, смотри – вахмистр… нет, скорей, судя по мундиру – из тыловых… ишь какое сукно-то, а! Не иначе как каптенармус!

Каптенармус – или кто он там был – и впрямь иногда посматривал на девчонку… так можно было понять, не он один пялился. Наверное, чего-то хотел… хм… Ишь, усищи-то распушил!

Встретившись с гусаром взглядом, усач поспешно привстал и поклонился, дернув шеей… примерно как штабс-капитан Овечкин в фильме «Неуловимые мстители». Конечно, не так уж ярко выраженно, но…

– Нет, господин, – маркитантка покусала губу. – Скорей, это будет женщина, волчица… Молодая, очень красивая… с синими сияющими глазами!

Не прошло и пяти минут, как новые знакомые уединились в небольшой гостевой комнате, в ряду прочих располагавшейся на втором этаже. В комнату провел сам хозяин заведения, добродушного вида толстяк в чесучовом сюртуке и модных панталонах со штрипками.

– Пожалуйста, сюда, герр гусар! Располагайтесь… что подать к шампанскому? Есть краковская колбаса, гороховый суп, желе из рыбьих голов, запеканка?

– Пожалуй, краковской… – Денис глянул на притихшую девчонку. – И еще суп. Да, и пуншику бы очень неплохо.

Принесли, подали все, и очень быстро. Хватанув пунша, девчонка опять начала есть – и суп, и краковскую, и пироги… ела быстро, но аккуратно, пока не отвалилась к спинке гнутого стула, блаженно прикрыв глаза.

– Наелась, милая? – тихо осведомился гусар. – И что ты мне скажешь про оборотней?

– Они здесь… – резко открыв глаза, Эльза понизила голос до шепота, словно кто-то ее мог здесь послушать. – Они идут за мной.

– Оборотни?

– Оборотни… Просто я знаю, как выглядят многие… когда они люди… – девушка чуть помолчала и, зябко передернув плечами, продолжила еще тише: – И они знают, что я знаю.

По мысли Дэна, все это был совершеннейший бред, все эти дурацкие оборотни-волкодлаки не шли ни в какое сравнение с теми жуткими чувствами, которые молодой человек испытал в недавней битве. Денис даже как-то состарился, и чувства эти – отрешенность, фатализм и даже желание убивать – поселились в его душе всерьез и надолго. Избавиться бы от них поскорей, снова почувствовать, что тебе, черт побери, двадцать два, а не сорок восемь! Вот о чем думал сейчас гусар, а не о каких-то там глупых предрассудках. Ну, подумаешь, крупный волк… с синими глазами. Альбинос, наверное. Бывает.

– Ты, кушай, кушай… Слушай, а твой русский ничего себе, понять можно, – Давыдов одобрительно покивал. – Откуда знаешь?

– Я жила в Петербурге, – призналась девушка. – Полгода, нет, чуть побольше. Месяцев семь.

– И что делала?

– Не спрашивайте, господин. Отвечу просто – всё.

Эльза взглянула на Дениса с вызовом, явно промелькнувшем в ее серо-зеленых глазах. Симпатичная девчонка, неожиданно подумал Дэн. Нет, в самом деле, симпатичная…

Она чем-то напоминала Лидочку – только чуть более худая, да волосы чуть потемнее, да глаза не те, и лицо, конечно же, совсем другое, миленькое, но… не такое красивое? Нет, пожалуй, так сказать нельзя, ведь каждая женщина красива по-своему, своей особенной, только ей одной присущей красотой. Вот и эта… Если снять вульгарное, с жуткими рюшами, платье… то есть не снять, а заменить на что-нибудь куда более приличное, к примеру, на то – или ему подобное – платье, какое Давыдов не так давно подарил Лидочке. Увы, не самолично… Так вот, если это платье…

Эльза между тем согрелась, сбросив, наконец, пальто… или как там называлась ее ветхая верхняя одежонка. В углу комнаты проходила труба от топившейся внизу печки, было довольно тепло и сухо. Всю обстановку комнатки составляли круглый стол, застланный желтоватой скатертью, пара гнутых стульев, скорее всего, местной, а вовсе не венской работы, небольшой диванчик в углу и широкая кровать под сиреневым балдахином с красными шелковыми кистями, смотревшимися, к слову сказать, довольно-таки пошло.

Бурку – подарок Багратиона – Денис снял еще внизу, в зале, а сейчас сбросил и ментик, и даже расстегнул доломан… правда, тут же запахнул его обратно, стесняясь несвежей сорочки.

– Ваша рубашка, – неожиданно улыбнулась Эльза. – Я могу постирать…