— Как что, увидишь противника — вари зелье!

Грохнул взрыв смеха.

— Первокурсникам можно не беспокоиться, — проронила Лидайя. — Ну разве что ты клановый, да и то — бороться-то придётся со второкурсниками, а там тоже хватает клановых.

— А я попытаю удачу, — раздался совсем рядом голос Карина.

Я метнула взгляд в его сторону. Карин стоял, подняв лицо к доске, и сосредоточенно изучал текст объявления. Словно почувствовав, что я смотрю на него, повернулся:

— А ты?

Я пожала плечами.

Говоря начистоту, Лидайя была права — неклановым первокурсникам нечего ловить. Но я как раз была клановой. Однако дело было даже не в этом. Ну и пусть я никуда не пройду в этом году — зато в следующем, когда я буду уже на втором, я стану сильнее. Такой опыт нельзя упускать.

— Ты решился? — с сомнением протянула Лидайя. — А по какой категории пойдёшь? Лук или меч?

Карин открыл было рот и осёкся. На его лице появилось озабоченное выражение.

— Ещё не знаю, — буркнул он. — Сегодня решу.

— Иди лучником, там конкуренции меньше.

Карин только небрежно шевельнул плечами. Нахохлился и ушёл.

Еле высидев следующую лекцию, я полетела на кафедру стихийников — записываться.

В отличие от Карина передо мной проблема выбора не стояла. Меч и только меч. Отстояв небольшую очередь, я быстро накорябала своё имя, а потом устроилась в коридоре на подоконнике, сосредоточенно пытаясь почувствовать добытый в сражении с сороконожкой магический меч. Я и вчера вечером, и сегодня утром пыталась призывать, но пока особых успехов не было.

Представила, что заглядываю вглубь обвившегося вокруг запястья дракончика, и мысленно зашептала: «Мечик, миленький, выходи скорее. Нас ждут такие свершения, не время медлить».

Поначалу я не почувствовала вообще никакого отклика, но минут через десять руке стало тепло, как будто дракончик соизволил прислушаться. Я воспряла духом и уже хотела было обрушить на него новую горячую тираду — но тут по коридору пронёсся усиленный магическим заклинанием рупора голос:

— Сатьяна Тайсен. Сатьяна Тайсен. В кабинет декана боевой магии, немедленно.

Я окаменела. Выпучила глаза, глядя вверх, откуда лился голос — как будто ожидала увидеть там самого мастера Верта. И только через полминуты, когда голос замолк, опомнилась и вскочила.

Хагос, что я натворила? Что декан узнал? Неужели что-то насчёт Хена? Или Карина? Или хочет запретить мне участвовать в турнире? Ни за что не подчинюсь!

Прибежала я растерянная, но готовая сражаться. Секретарь декана молча кивнул мне на дверь, я раскрыла её, влетела в кабинет — и оторопела, увидев у окна какую-то странно знакомую женщину с роскошным меховым палантином на худощавых плечах.

И тут эта женщина обернулась.

— Мама!

На миг я растерялась от чувств, захлестнувших меня с головой. Там было и изумление, и страх, и тревога — и радость видеть родного человека. Впрочем, последнее исчезло без остатка, когда мать подошла ко мне и сходу отвесила пощёчину.

Кожу обожгло, я заморгала, на глаза навернулись слёзы — больше от неожиданности и обиды, чем от боли.

Мать не дала мне опомниться, зачастила высоким пронзительным голосом:

— Да как ты посмела выскочить замуж без разрешения?! И за кого? С кем ты связалась?

Я стояла молча, прижимая к горевшему месту руку. Только стискивала зубы, хотя не собиралась отвечать. Просто от бессилия и злости.

— Ар-теранна Сантерн, — вполголоса сказал декан. — Позвольте напомнить, что теранна Тайсен теперь принадлежит другому роду. Вы можете выдвинуть главе её рода официальную претензию, но применять физическое и психологическое давление я вам не позволю. Сатьяна, ты вправе уйти.

Мать задохнулась от гнева. На щеках полыхнул румянец, глаза негодующе заблестели. Она открыла было рот, но поймала предостерегающий взгляд декана и замолчала, хотя было видно, что не утихомирилась.

Я с трудом ответила:

— Спасибо, декан Верт. Всё хорошо.

— Пойдём-ка, — мама решительно подхватила меня под руку. — Подумать только, мне запрещают говорить с моей собственной дочерью! Я ещё посмотрю, я ещё разберусь, кто позволил тебе учиться на этом ужасном, опасном, мужском факультете. Скорее развод и домой… Нет, сперва домой, там со всем разберёмся.

— Мама!

Дверь распахнулась навстречу, мама испуганно отшатнулась. На пороге вырос Хен.

При виде его внимательных синих глаз у меня болезненно дёрнулось сердце. Сразу вспомнилась прошлая ночь, как я замирала в его объятиях, как щекотало шею жаркое дыхание, а от сидра кружилась голова.

А потом — то загнанное выражение на лице Хена, когда он выслушал моё неловкое признание.

Кровь прилила к щекам, стало жарко. Я бы отвернулась, но с каким-то острым удовольствием наблюдала, как Хен окинул кабинет быстрым взглядом и, явно в мгновение сообразив, в чём дело, сосредоточил внимание на маме.

Интересно, он сам прибежал сюда спасать меня? Или вызвали? Второе вернее.

— Добрый день, очень рад встрече, — он взял оторопевшую маму за руку и церемонно поцеловал. — Я ещё тогда удивился, какая у Сатьяны молодая и прекрасная мама. С тех пор вы только ещё больше похорошели. Истинное счастье, что ваша дочь так похожа на мать.

Мать только изумлённо раскрывала и закрывала рот. Глаза у неё стали огромные и совершенно обескураженные. Ещё бы: я только сейчас вспомнила, что они с Хеном уже виделись, просто она не сопоставила имя моего мужа с беловолосым вендайцем, так щедро оплатившем наши покупки.

Хотя я и сама слегка обалдела от лёгкости, с которой Хен буквально разливался соловьём. И звучало это всё так, словно он и в самом деле так думает, будто и впрямь ряд встрече, и смущён, и весь пропитан уважением и благоговением.

— Ты… вы… ты… что? Это что, был фарс? — мать вырвала руку и обернулась ко мне.

Я не сразу поняла: она решила, будто мы с Хеном уже были знакомы и разыграли сценку, чтобы мама прониклась к Хену симпатией. Замотала головой, внутренне напрягаясь. С матери станется подумать, что и кошелёк вытащила я. Сейчас получу вторую пощёчину.

Но Хен ответил:

— Что вы! Но с той встречи я не смог её забыть, — он ободряюще улыбнулся мне.

Я вспыхнула и отвернулась, сжимая кулаки. Даже не знала, чего во мне больше: злости, что он издевается, или желания хотя бы на миг поверить, что это могло быть правдой. А Хен всё продолжал вешать матери лапшу на уши:

— …а потом мы оказались в одном караване. И…

Она прервала его на полуслове:

— Сумасшествие! Да кто вы такой? По какому праву вы посмели ребёнка обмануть, увести из семьи, втянуть в свои грязные…