Кейд помотал головой.

– Понимаешь, все это случилось по моей вине. Я подарил преступникам такую возможность. И я их остановлю – если смогу.

Они сидели в машине и дожидались темноты.

В новостях рассказали о пожаре в горном монастыре. Чу Мом Рэй. Жертв нет.

– А ведь ты спас мне жизнь, – сказал Кейд.

Фенг ухмыльнулся:

– Как будто в первый раз!

– Да уж… Не в первый. И – судя по всему – не в последний.

Фенг пожал плечами:

– Этого хотела Су-Йонг Шу. «Спасай мальчика», – сказала она.

Кейд кивнул.

– И потом, ты же мой друг, – заулыбался Фенг. – Причем я сам тебя выбрал!

Он тоже улыбнулся, взял Фенга за руку:

– Спасибо.

– Только вот телячьих нежностей не надо, – пошутил тот. – Просто друзей у меня немного, и я не могу позволить себе их терять. – Впрочем, руку Кейда он отпустил далеко не сразу. – Почему этот монах тебя сдал, как думаешь?

Кейд вновь покачал головой:

– Я нарушил порядок вещей. Раньше только самые опытные монахи могли освоить нексус и держать его в мозгу неограниченное количество времени. А теперь это доступно каждому. Молодые монахи осваиваются даже быстрее, чем старые. Учителя им не нужны. Я подорвал их авторитет, нарушил субординацию.

– В жопу субординацию!

Кейд громко рассмеялся. Отрадно было это слышать. Фенг тоже улыбнулся.

– Разве ты не солдат? Субординация должна быть у тебя в крови.

На сей раз пришел черед Фенга отворачиваться. Он задумался.

– Да уж. Никогда этого не любил.

– Расскажи про армию.

Фенг смотрел, как колышется на ветру пальмовая роща. Кейд уже задавал этот вопрос – не со зла, нет. Он надеялся поближе узнать друга. Но Фенг не хотел возвращаться в прошлое.

– Пожалуйста, – сказал Кейд.

Фенг вздохнул. Последние дни выдались тяжелые. Кейду нужен какой-то стимул, чтобы двигаться дальше, нужна надежда. Фенг откинулся на спинку сиденья.

– Мои первые воспоминания связаны с болью. – Он говорил тихо, зато нараспашку открыл свое сознание, чтобы Кейд тоже все видел и чувствовал. – Мне было года три или четыре, наверное. Я уже изрядно вымахал к тому времени – быстрый рост заложен у нас в генах. Быстрый рост тела, а не ума, понятно. Мы должны быть сильными и ловкими, но тупыми.

И вот я упражнялся на кольцах. Раскачивался на руках и перемахивал на следующие, как обезьяна. А потом упал. Никаких матов, сеток внизу, голая земля. Было больно. Коленки расшиб. Ничего серьезного, но мне ж всего три года.

Фенг покачал головой, и Кейд почувствовал, что настоящая боль ждала его впереди.

– Подошел инструктор и кричит: «Вставай!» Я плачу, говорю: «Больно!» Тогда он одним пинком отшвыривает меня к стене. Я кричу. Все мои братья перестали заниматься и смотрят.

Фенг стиснул кулаки. Он вернулся в прошлое, превратился в того маленького мальчика. У Кейда внутри все сжалось от его боли, страха, смятения.

– Инструктор опять кричит: «Вставай!» Я только ору, потому что мне больно. Больно по-настоящему. Говорю: «Мне больно!» А он: «Сейчас я тебе покажу, что такое больно!» И опять меня пинает.

Кейду стало дурно. Щеки горели огнем.

– Инструктор вновь подходит. «Вставай, вставай, собака!» На сей раз я пытаюсь встать, но внутри что-то сломалось, и я опять падаю. Как же быть? Если лежать, он меня изобьет до полусмерти. И я ползу. Ползу обратно к снаряду. Боль жуткая.

Фенг тяжело дышал, его грудь вздымалась и опадала, лицо побагровело от воспоминаний.

– Полз я, наверное, час. Наконец схватился за столб и встал на ноги. Хочу подняться по лестнице – и не могу. Рука не слушается, соскальзывает, и я снова падаю.

Но нельзя ведь крикнуть: «Больно!» Поэтому я кричу: «Помогите!»

Фенг помотал головой, высунул голову в открытое окно и сплюнул. Рукой отер слюну с губ. Ветер ласково трепал пальмы над их головами. Где-то рядом запела птица.

Подумав с минуту, Фенг продолжил рассказ, тише и медленней:

– Я прошу о помощи, а инструктор говорит: «Вот что бывает с теми, кто просит о помощи!» И пинает меня, еще, и еще, и еще. Я сворачиваюсь в клубок, но пинки не прекращаются. «Видите? – спрашивает он моих братьев. – Видите, что бывает со слабаками?»

Кейд в ужасе опустил голову. Это же трехлетний мальчик, господи!

Фенг дрожал всем телом, кулаки сжимали руль. Казалось, он вот-вот сломает его пополам.

– Потом меня увезли в больницу, где я пролежал два месяца. Вот такой наглядный урок для братьев. – Он фыркнул: – Наглядный и запоминающийся.

– Прости, Фенг, – пробормотал Кейд. – Прости, что заставил пережить эту боль еще раз…

Он опять фыркнул.

– Ага… Боль. Знаешь, зачем я тебе это рассказал?

Кейд помотал головой.

– Чтобы ты понял. Ты думаешь, из-за нексуса в мире творится зло, так? По твоей вине. Но надо мной издевались еще до нексуса. Плохой не нексус – плохие люди. Некоторые. Понимаешь?

Кейд несколько секунд молчал. Затем медленно кивнул. Они посидели в тишине.

– А как ты познакомился с Су-Йонг Шу?

Фенг кивнул.

– Короче, все мои воспоминания о детстве связаны с болью. С физической болью. В шесть лет мне вживили имплантат. – Он показал на свой затылок. – Прямая стимуляция нервов. Чистая боль. Чистая.

Фенг положил руки на колени.

– Боль как наказание, как средство дисциплины. Как способ подстегнуть медленных, укрепить слабых, заставить метко стрелять, правильно драться, быстро чистить оружие, надолго задерживать дыхание, аккуратно заправлять кровати.

Учили нас только одному: драться, убивать. Тактика и стратегия. Самолеты. Вертолеты. Автомобили. Кунг-фу. Ножи. Пистолеты. Все такое. Для развлечения мы смотрели фильмы про войну и боевики. – Фенг засмеялся. – Впрочем, боевики-то нам всегда нравились.

Мы без конца боролись: врукопашную, с ножами, по-всякому. Соревновались друг с другом. Самых слабых, неповоротливых и глупых наказывали болью. Стыдили перед братьями. Оставляли без ужина, принуждали спать стоя.

Но время шло, и мы перестали бояться боли. Нас слишком круто закалили. Мы начали наглеть, пререкаться с инструкторами. Выпендриваться перед братьями.

Фенг опять помотал головой.

– Нас стали бить еще сильней. Один мальчик умер. Я тоже чуть не отдал концы, слишком был борзый. А в один прекрасный день встретил ее, Су-Йонг Шу. Впервые она приехала, когда мне было пятнадцать. Я уже превратился в настоящего мужика, стал сильный, как бык. Сильнее всех инструкторов, только солдат из меня был никудышный, неуправляемый. Дисциплины – ноль. Руководство обратилось к ней за помощью, понимаешь? Они хотели нами управлять. Сделать нас рабами.