После того как я ее увидел, меня сразу наказали. За непослушание наказывали «болевой ванной» – это когда боль охватывает твое тело целиком. Как будто тебя жгут, режут и бьют одновременно. Я свернулся в клубок, пытаясь бороться, пытаясь показать братьям, как я крут. И тут вошла она.

Кейд увидел это глазами Фенга. Бараки. Голые серые стены, холодный бетонный пол. Железные койки со свернутыми в рулон бледно-зелеными одеялами. Облезлая тумбочка, в которой Фенг хранил свои вещи. Инструктор нажимает кнопку, и нервная система Фенга превращается в сущий ад. На пороге открывшейся двери стоит Шу в белом платье. Рядом с ней – грозного вида мужик в темной форме. У него безобразная суровая морда, на плечах – нашивки. Офицер. Полковник.

– Не просто полковник, а Полковник. Самый главный начальник. И представляешь, она, эта хрупкая женщина, кричит на него: «Прекратите! Прекратите сейчас же!» А он ей отвечает: «Нет. Они – не люди. Мы учим их превозмогать боль».

Фенг мрачно ухмыльнулся.

– Тогда она влепила ему пощечину и заявила: «В этом парне больше человеческого, чем в вас». А потом подошла к инструктору и вырвала пульт у него из рук.

Фенг восхищенно покачал головой.

– Ничего себе! – поразился Кейд. – Ей такое разрешали?

Он кивнул.

– Это было через два года после ее… ну, ты знаешь. После того, как ее оцифровали. После вознесения. Она – первый настоящий постчеловек. К тому же китаянка и видный ученый. Ее открытия очень нравились большим боссам. Она была уверена, что ей дозволено все.

Фенг пожал плечами.

– Ну, а я просто рухнул на пол. Не знал, что мне делать. Тогда она спросила: «Как тебя зовут?» А я ответил: «Кулак Конфуция Д-42!» – «Нет, меня интересует твое настоящее имя». – Фенг захохотал, потом умолк и позволил Кейду в полной мере ощутить его удивление в тот момент. Имя! Подумать только!

– Всю жизнь меня учили, что я – не человек, а клон. Я вне закона. Я – просто номер. Без права на желания. А Су-Йонг Шу ко мне отнеслась, как к живому человеку.

На следующий день наша жизнь резко изменилась. Полковника убрали, пульты тоже. Тренировки сменились учебой: нам стали рассказывать о науке, политике, истории. Мы получили нексус – то, что ты называешь нексусом.

Вот ты говоришь, люди из-за него страдают. Что нексусом пользуются воры, насильники, убийцы. Но для меня… лично мне нексус подарил возможность впервые узнать своих братьев, узнать по-настоящему. Я понял, что я – не один. Раньше «братом» был тот, с кем мне приходилось драться и соревноваться. Проигравший останется без ужина, получит порцию боли. Ни о какой любви, верности и речи не шло. Нексус позволил мне прикоснуться к их сознаниям, почувствовать их, полюбить всей душой. Тогда-то у меня и появились братья.

И знаешь, я до сих пор ненавижу инструкторов. По сей день. А тогда внутри вообще все кипело… Но Су-Йонг Шу объяснила, что мы не обязаны хранить верность командирам и инструкторам, мы обязаны хранить верность Китаю. Народу, людям. Они – наши братья и сестры.

И твой поступок, Кейд… то, что ты сделал нексус-5 доступным всем желающим… Знаю, Су-Йонг Шу разозлилась, она хотела сама все контролировать. Но ты поступил правильно. – Фенг посмотрел Кейду в глаза и попытался передать ему свои чувства во всей их полноте. – Теперь люди смогут понять, что они действительно братья и сестры. Как мы с тобой. Братья. Ты поступил правильно.

Наконец стемнело. Вышли из своих укрытий насекомые и ночная живность, джунгли огласились множеством звуков. Жара немного спала.

– Ну, что теперь? – спросил Фенг.

Кейд посмотрел на друга:

– Монастыри – больше не вариант, бандиты просекли фишку. По нашей вине гибнут люди. Пора испытать новую стратегию, Фенг. Поехали к морю. Поехали в большой город.

– Я пришел не убивать, Мартин.

Что?! Это был уже не искаженный, а обычный мужской голос, причем знакомый.

– Я только хочу задать тебе несколько вопросов, – сказал не-убийца.

Хольцман открыл глаза. В зеркале заднего вида отражалось лицо – фары встречной машины на секунду выхватили его из темноты. Темные, седеющие на висках волосы. Восточная внешность. Хольцман не видел этого человека уже много месяцев.

– Кевин!

Накамура кивнул.

– А ты кого ждал?

– Н-не знаю… – выдавил Хольцман.

Лицо Накамуры оставалось совершенно невозмутимым.

– Я думал… меня хотят ограбить… или машину угнать…

– Ну-ну, и вор при этом знал твое имя? – справедливо заметил Накамура. – Да еще сумел незаметно пробраться в твой автомобиль на охраняемой парковке перед зданием Министерства внутренней безопасности?

Сердце Хольцмана бешено заколотилось. Жалкие отговорки… Любой профессионал расколет его в считаные секунды.

Господи, что я творю?! подумал он.

– Ладно, можешь не рассказывать, – смилостивился японец. – Все имеют право на секреты.

Хольцман кое-как проглотил ком в горле, заставил себя спокойно улыбнуться. Машина катила по шоссе, оставляя позади ровную вереницу пригородных фонарей.

Накамура перешел к делу:

– Полгода назад Саманту Катаранес отправили в Бангкок. Помнишь, с какой миссией?

Катаранес? удивился Хольцман. Значит, ему нужна Катаранес – и только?

– Да. Помню.

– Перед отъездом ты накачал ее нексусом. В Бангкоке, в ходе операции по аресту Тханома Прат-Нунга, она уничтожила несколько наемников УПВР, три дня спустя напала на отряд «морских котиков» ВМС США, сбила вертолет, устроила заваруху международного масштаба. Это тоже помнишь?

Хольцман кивнул. Ну и неделька выдалась. Проваленная миссия в Бангкоке, десятки погибших в перестрелке. Среди жертв – ребенок с нексусом, девочка по имени Маи. И Тед Прат-Нунг. Бегство Лейна. Затем – атака на монастырь, гибель Су Йонг-Шу. Релиз нексуса-5. Тогда-то Хольцман и решился его принять… Смерть Уоррена Беккера от сердечного приступа. Попробуй такое забыть…

– Почему? – спросил Накамура.

Хольцман заморгал:

– Что «почему»?

– Почему она это сделала, Мартин?

– Я… – Хольцман окончательно растерялся, но сумел взять себя в руки: – Мы думаем, что Шу подавила ее волю, взломала ее сознание…

– Разве возможен взлом такого рода?

Перед глазами Хольцмана стоял агент секретной службы Стив Трэверс в костюме и зеркальных очках. Неторопливо, словно в замедленной съемке, он достает из кармана пиджака огромный пистолет, и эхо его зашифрованного диалога с «контроллером» отдается в сознании Хольцмана. Время замедляется еще сильней, и Хольцман вскакивает на ноги, орет: «У него пистолет!»