Вдруг она никогда не узнает, что стало с Гарри, Роном и Гермионой? Внезапно страх и печаль, которые я старался держать в себе, стали вырываться наружу. Я не мог дышать. Я был не в силах сделать так, чтобы мои плечи не содрогались. Я свернул на обочину и упал на руль.

«Что случилось, милый? — спросила Келли, поглаживая меня по плечу. — Скажи мне».

Я не смог ничего выговорить.

Сэм, который до сих пор не вылечился от бронхита, еще не видел Джуни. Я думал о том, что если она сейчас умрет, то никогда не встретится со своим братом, а тот так и не почувствует ее самурайскую хватку, когда она обхватит его палец. День матери был не за горами, и мы проведем его у могилы нашей дочери. Джуни никогда не увидит Маппет и не обнимет ее за шею. Она никогда не окажется в своей комнате, которую Келли так красиво оформила оранжевым ковром с обезьянкой и стоящими на полке книжками с картинками. Наступит Хэллоуин, а она так и не нарядится божьей коровкой и не пойдет по домам собирать сладости. На Рождество она не увидит гирлянду на елке. Каждый год мы вешали игрушки, на которых были детские фотографии Нэта и Сэма, фото маленькой Келли в снегу и младенца-меня, съежившегося на коленях у Санты. Какую фотографию мы возьмем для ее игрушки? Если ее не будет с нами, захотим ли мы вообще ставить елку? Она никогда не повзрослеет. Никогда не узнает ничего, кроме коробки, в которой она росла, и тьмы ящика, в котором она окажется после кончины.

Но главной несправедливостью казалось мне то, что книга останется недочитанной. Если Джунипер умрет, не дослушав последней главы «Философского камня», она так и не узнает, что такое счастливый конец. В этот день, когда я подошел к инкубатору, меня переполнили эмоции. Выбежав в коридор, из окна я увидел закат, рассеянный свет фар и фонари, протянувшие свои длинные шеи к небу. Наконец я понял, почему последнее время Келли было так тяжело приходить сюда.

Она смотрела правде в глаза, а я прятался от нее. Я пытался убедить себя в своей собственной силе и храбрости, но это было лишь притворство.

На улице было темно. Мое отражение смотрело на меня из черных окон. Насколько старо я выглядел, как нелепо выглядели мои опухшие глаза и седые волосы, которые я несколько дней не расчесывал…

Когда я вернулся, Келли спросила, не хочу ли я подержать Джунипер за руку. Я убедил себя в том, что должен быть сильным и что нельзя плакать при дочери, иначе она все поймет. Я глубоко вздохнул и просунул руку в инкубатор. Джунипер была где-то далеко, она видела сны.

«Ты должна поехать с нами домой, — сказал я. — Поехали домой. Поехали домой».

Наконец я открыл «Философский камень» на том месте, где мы остановились: на двухсотой странице, где Гарри и Рон распаковывают рождественские подарки. Гарри достает плащ-невидимку, когда-то принадлежавший его отцу. Я читал тихо, словно пропуская предложения сквозь себя, а затем выпуская их наружу.

Это было единственное, что я умел делать без подсказок.

Я не могла перестать думать об умершем младенце из 696 инкубатора, расположенного через проход от нас. Его мертвое тело неподвижно лежало под одеялом. Я думала о его родителях, которые, спотыкаясь, вышли из комнаты в жизнь, которая, казалось, теперь не имела смысла. Я представляла, как этот день настанет и для меня.

Я представляла его так отчетливо. Медсестры усадят меня в синее виниловое кресло. Они подойдут к Джунипер и нежно снимут пластырь с ее лица. Они отсоединят провода один за другим. Вытащат трубки из ее рта и носа. Выключат монитор. Они аккуратно поднимут мою дочь, завернут ее в одеяло и положат мне на руки. Я практически не буду ощущать ее веса. Ей введут успокоительные, поэтому она не будет мучиться, но будет тяжело дышать. Том захочет подержать ее.

Я запечатлею в памяти ее лицо. Я буду бояться забыть его. Мы будем передавать ее из рук в руки, пока она не охладеет и не посереет. Это займет больше времени, чем кажется. Стетоскоп оставит след у нее на груди.

Мы выйдем из комнаты, не понимая, кто мы.

Смотреть на Джунипер той ночью было все равно что снова и снова наблюдать, как разбивается самолет. Голубой показатель на мониторе продолжал падать. Ее кровяное давление было угрожающе низким, что могло свидетельствовать об инфекции. Доктор Иа-Иа был на смене, и они с медсестрой и специалистом по дыханию работали с Джунипер несколько часов. Они чуть дальше протолкнули трубку дыхательного аппарата, чтобы увеличить поток воздуха. Они ввели Джунипер больше антибиотиков и сделали все возможное, чтобы поднять содержание кислорода в ее крови. В 21:30 ее все же удалось стабилизировать, и мы с Келли поехали домой, чтобы немного поспать.

Этой ночью я видел сон, не похожий на все те, что мне когда-либо приходилось видеть. Я был участником игрового телешоу и стоял рядом с инкубатором Джуни на ярко освещенной сцене, украшенной голубой неоновой лентой и мигающими огоньками. Шоу напомнило мне «Кто хочет стать миллионером?». Главным призом была жизнь моей дочери. Мне нужно было пройти несколько туров, и тогда она могла получить шанс выжить. Если бы я проиграл хоть один тур, она умерла бы.

Сон был бесконечным. Музыка звучала из громкоговорителей. Зрители ревели и аплодировали раунд за раундом, в то время как камера фокусировалась на спящем лице Джунипер и мониторе, демонстрируя показатели всем тем, кто смотрел передачу по телевизору у себя дома. Я хотел прокричать, что ей нужна тишина, что весь этот шум для нее вреден, но не мог вставить и слова в громе оваций, музыки и заранее подготовленных речей ведущего. Мне нужно было сосредоточиться на игре, и у меня не было возможности следить за показателями на мониторе. Мы тонули в эйфории.

Келли не было со мной, а свет был таким ослепительным, что я не мог разглядеть ее лицо в зале. Однако во время одного из раундов на сцену вызвали Нэта и Сэма и попросили их встать по обе стороны от инкубатора. Мне нужно было каким-то образом соединить мальчиков с их сестрой с помощью лучей света так, чтобы это выглядело, как спицы в сияющем колесе. С этим заданием я справился, зал разразился аплодисментами. В следующем раунде мне нужно было угадать города мира, где Джуни окажется, когда вырастет, если все же выживет.

Я все еще был в телешоу, когда услышал жужжание. На полке за нашей кроватью вибрировал мобильный Келли. Я посмотрел на дисплей.

Детская больница

02:17

Я принял вызов. Доктор Иа-Иа извинился, что разбудил меня. Этот человек в середине ночи делал все возможное, чтобы спасти жизнь нашей дочери, и мне стало стыдно, что я так называл его. Келли прислонилась к трубке, чтобы слышать разговор. Сразу стало понятно — доктор Жермен тщательно подбирал слова. Он сказал, что у Джунипер опять возникли проблемы с дыханием и ее пришлось снова подключить к аппарату «хай-фай». Они увеличили концентрацию кислорода до ста процентов, но этого было недостаточно. Врачам не удавалось стабилизировать ее кровяное давление. С выводом мочи тоже были трудности. Все указывало на распространившуюся инфекцию.