— Здесь очень мило.

— И все?

— Нет. Гораздо больше. Но я не хочу об этом рассказывать.Никому.

Мисс Дежардин улыбнулась и чуть сжала ее руку.

— Ты никогда не забудешь свой выпускной бал. Никогда.

— Наверно, вы правы.

— Надеюсь, ты славно проведешь время, Кэрри.

— Спасибо.

Мисс Дежардин двинулась к преподавательскому столу, и тутвернулся Томми с двумя пластиковыми стаканчиками пунша.

— Что это она? — спросил Томми, осторожно опуская стаканчикина стол.

Кэрри посмотрела ей вслед и сказала:

— Мне кажется, она хотела попросить прощения.

Да, и Кэрри ждала этого.

— Посмотри-ка, — сказал Томми, когда они встали.

Несколько человек вытаскивали из-за кулис троны короля икоролевы бала. Мистер Лавай, отвечавший за все школьное имущество, размахивалруками и показывал, где их установить. Кэрри подумалось, что они будто извремен короля Артура — ослепительно белая обшивка, живые цветы и огромныезнамена над спинками.

— Красиво, — выдохнула она.

— Это ты красива, — сказал Томми, и Кэрри вдруг решила, чтосегодня не случится ничего плохого; может быть, именно их и выберут королем икоролевой. Подумав об этом, она даже улыбнулась.

Девять часов вечера.

Сью Снелл сидела в гостиной, подшивала платье и слушала«Лонг Джон Силвер» в исполнении «Джефферсон Эйрплейн». Пластинка была старая исильно запиленная, но музыка успокаивала.

Родители ушли к кому-то в гости. Сью не сомневалась, онизнают, что происходит, но у них хватило такта не затевать глупые разговоры отом, как, мол, они гордятся Своей Девочкой, или как они счастливы, что онанаконец Повзрослела. Ее оставили в покое, и Сью это вполне устраивало, потомучто она по-прежнему не была уверена в мотивах своего поступка и попростубоялась разбирать их слишком тщательно — дабы не открылся вдруг мерцающийуголек эгоизма в черном сумраке подсознания.

Что сделано, то сделано — и довольно об этом.

(а вдруг он в нее влюбится)

Она вскинула голову — будто слова эти произнес кто-то вхолле, — и на ее губах появилась чуть испуганная улыбка. Да уж, тогда получитсяпрямо как в сказке: Принц наклоняется над Спящей Красавицей и целует ее в губы.

«Сью, я не знаю, как тебе об этом сказать, но…»

Улыбка растаяла.

Месячные запоздали почти на целую неделю. Хотя раньше всебыло как по часам…

Щелкнул механизм, сменяющий пластинки, и на проигрывателезавертелся новый диск. В наступившем коротком молчании Сью вдруг услышала, какшевельнулось что-то у нее внутри. Возможно, всего лишь душа.

Часы показывали девять пятнадцать.

Билли подогнал машину к стоянке и, развернув к выезду нашоссе, остановил в дальнем конце. Крис собралась выйти, но он рывком усадил еена место. Глаза его в темноте светились адским блеском.

— Какого черта? — взвилась она.

— Короля и королеву объявят в микрофон, — сказал Билли. — Азатем одна из групп исполнит школьный гимн. Вот тогда они точно уже будут натронах — прямо там, где нужно.

— Я и так это знаю. Отпусти. Мне больно.

Он сдавил ее руку еще сильнее, чувствуя, что маленькиекосточки вот-вот захрустят — ощущение вызвало у него прилив злорадногоудовлетворения. Однако она даже не вскрикнула. В самообладании ей не откажешь…

— Послушай, крошка. Я хочу, чтобы ты точно знала, во что влезаешь.Когда запоют гимн, ты дернешь за веревку. Сильно дернешь. Она провиснет междуворотками, но не много. А когда почувствуешь, что ведра опрокинулись, дуйоттуда. Не вздумай стоять там и ждать, когда они завизжат или еще что. Это тебене детские шуточки. Это уголовное дело, понятно? Тут штрафом не отделаешься.Если поймают, посадят за решетку и ключ выкинут.

Для него это была огромная речь.

Крис молча сверлила Билли колючим непокорным взглядом.

— Тебе все ясно?

— Да.

— Вот и отлично. Когда ведра опрокинутся, я даю ходу. Вмашину — и сразу вперед. Если ты успеешь сесть, едешь со мной. Если нет, я тебяброшу. Ей-богу брошу, но если ты сболтнешь хоть слово, я тебя убью. Понятно?

— Да. Убери грабли.

Билли отпустил ее руку, и на губах его промелькнула теньулыбки.

— Ладно. Все будет в порядке.

Они вышли из машины.

Времени уже было почти девять тридцать.

От школы донесся усиленный микрофоном добродушный голос ВикаМуни, президента выпускного класса:

— Итак, леди и джентльмены, пожалуйста, занимайте своиместа. Пришло время голосовать. Мы выбираем короля и королеву бала!

— Этот конкурс оскорбителен для женщин! — выкрикнула МираКрюс с вызовом, но немного смущенно.

— И для мужчин тоже! — не замедлил откликнуться ДжорджДоусон.

Все рассмеялись. Мира молчала: протест свой она выразила,правила игры соблюдены.

— Рассаживайтесь, пожалуйста, по местам! — Вик у микрофонаулыбался и отчаянно краснел, в волнении расковыривая пальцем прыщик наподбородке. Огромный венецианский лодочник глядел из-за его плеча в залзадумчивыми глазами. — Время голосовать.

Кэрри и Томми сели. Тина Блейк и Норма Уотсон раздавалиотксерокопированные бюллетени и, подойдя к их столику, Норма выдохнула:«Удачи!». Кэрри взяла листок в руки и вдруг застыла с открытым ртом.

— Томми, мы тоже тут есть!

— Да, я видел, — сказал он. — Школа выдвигает отдельныекандидатуры, а те, с кем они приходят, вроде как попадают за компанию. Так что,добро пожаловать в наш клуб. Или ты хочешь отказаться?

Кэрри прикусила губу и посмотрела на Томми.

— А ты?

— Боже, нет, конечно, — ответил он беспечно. — Если ктопобеждает, им нужно просто просидеть в этих тронах, пока исполняется школьныйгимн и все танцуют следующий танец. Сидишь себе, помахиваешь скипетром ивыглядишь полным идиотом. А тебя еще и фотографируют для школьного ежегодника,чтобы все остальные тоже видели, как ты разыгрывал из себя идиота.