Затем Глуховцев вновь побеседовал с Остроумовым и Чемагиным. Остроумов повторил прежние показания и ничего не добавил. Чемагин же добавил, что в личных разговорах Распутин признавался в том, что совершал «разные ошибочные поступки» – целовал разных женщин, а в церкви иногда стоял «рассеянно». Все эти записи были показаны Распутину, и тот снова отрицал принадлежность к хлыстовской секте. Свое же пребывание в бане с разными женщинами объяснил тем, что был в бане до них, угорел и лежал в предбаннике, откуда и вышел23.

Глуховцев закончил свой отчет 23 января 1908 года и отослал его в Тобольскую консисторию. Его документ и все показания были переданы Дмитрию Березкину, инспектору Тобольской духовной семинарии, для изучения перед передачей епископу Антонию. 10 апреля Березкин писал, что в деле слишком много вопросов, оставшихся без ответа, чтобы отдавать приказ о полномасштабном официальном расследовании дела Распутина. Хотя сомнений в том, что Распутин и его последователи создали особое «общество» с собственным «религиозно-нравственным укладом жизни, отличным от православного», уверенно назвать их хлыстами нельзя. Да, по внешности и манере поведения Распутин походит на «типический вид хлыста», но следствие не смогло копнуть достаточно глубоко и собрать убедительные доказательства, чтобы понять, с чем они имеют дело. Какие именно гимны и песнопения пелись в доме Распутина? Какие именно религиозные тексты изучались? Какое толкование давал им Распутин? И почему на территории дома Распутина не обнаружено тайного хлыстовского ритуального места? По мнению Березкина, необходимо было провести новое предварительное следствие, но на сей раз поручить его следует человеку, имеющему познания в области сектантства, коими Глуховцев не обладал.

Консистория изучила мнение Березкина и согласилась с ним. В мае консистория поддержала идею нового расследования и поручила его Березкину. Некий Смирнов отмечал, что внимание множества женщин привело к пагубным переменам в Распутине: «Такое почтение, уважение и даже благоговение не могли сначала не возродить, а потом и не встретить в нем самомнения, сатанинской гордости и увлекли его впасть в “демонскую прелесть”. И нет ничего удивительного, что в особенности с 1905 года Григорий Новый взял на себя роль какого-то необыкновенного наставника, духовного руководителя, молитвенника, советника и утешителя». С другой стороны, нужно признать, что он живет жизнью истинного и доброго православного христианина, посещает службы, молится, постится и жертвует на церковь. И вся семья его ведет себя так же. Многое в Распутине не имеет смысла. И понять, кто он такой, не представляется возможным24. В мае было установлено, что следствие было проведено слишком формально и сосредоточено было на внешних, физических доказательствах. Необходимо провести другое, более глубокое и тщательное, расследование25.

Но по какой-то неизвестной причине майское постановление консистории было проигнорировано, и никакого следствия о Распутине не велось. Расследование связей Распутина с хлыстами было прекращено и оставалось в таком состоянии до осени 1912 года. Секретные материалы остались никому не известными, и никакие источники не дают нам информации, почему это произошло26. Возможно, дело в том, что Лохтина, вернувшись в Петербург весной, сообщила о следствии при императорском дворе, что и положило конец расследованию. Но это лишь одна из теорий. По другой, Феофан, возможно, при поддержке других высокопоставленных столичных клириков, убедил царя прекратить расследование. Впоследствии председатель Думы и злейший враг Распутина, Михаил Родзянко, утверждал, что царь прекратил следствие, предложив епископу Антонию выбор: либо он прекращает расследование и получает престол в Твери, либо отправляется в монастырь. Хотя Антоний действительно получил назначение в Тверь в конце января 1910 года после отставки архиепископа Алексия (Алексея Опоцкого), документальных доказательств слов Родзянко не сохранилось. Надо отметить, что утверждение это было сделано только после свершившегося факта и вполне может быть попыткой подтвердить свою точку зрения этим совпадением27. Что сомнений не вызывает, так это то, что, хотя следствие началось в Сибири, прекращено оно было в Санкт-Петербурге. Документы доказывают, что сибирские власти были готовы продолжать копаться в жизни Распутина, и остановить их могли только более влиятельные силы в столице или в самом дворце.

Хотя следствие было прекращено, слухи о нем распространились. В газете «Сибирская новь», к примеру, в январе 1910 года появилась короткая статья, в которой описывался обыск дома Распутина по подозрению в принадлежности хозяина к секте хлыстов. Впрочем, в статье сообщалось, что ничего компрометирующего найдено не было. Отец Петр Остроумов обсуждал следствие с политическим ссыльным Александром Сениным, и тот описал этот разговор на страницах «Южной зари» в июне 1910 года28. Подобные истории будили любопытство.

В «Сибирской нови» писали: «Распутин, в прошлом обычный крестьянин, теперь превратился в человека загадочного даже для своих односельчан, среди которых он вырос. […] То, как “простак” Гришка превратился в “отца” Григория, остается загадкой и порождает самые дикие слухи о жизни “святого старца”».

Расследование ничем Распутину не повредило, и он продолжил свой стремительный взлет в Петербурге и при дворе. Из того малого, что нам известно, можно сказать, что в первое время Распутин вел себя в Петербурге довольно скромно. Об этих днях почитатель Распутина, полковник Дмитрий Ломан, служивший при коменданте дворца, вспоминал:

Тем не менее, учитывая проведенное в прошлом году следствие, Александра решила разобраться во всем сама и в конце зимы 1908 года отправила в Покровское к Распутину Феофана, чтобы тот все увидел собственными глазами и доложил ей. До отъезда Распутина Александра подарила ему собственноручно сшитую рубаху. Он отправил ей благодарственное письмо: «Рубашка – риза – радость вечного жития, твое шитье есть златница. Благодарность за всю эту услугу я высказать не могу».

Поездка складывалась хорошо, хотя рубашка не принесла Распутину ничего, кроме неприятностей. Он показал ее односельчанам, но почти никто не поверил в то, что ее специально для него сшила императрица, а те, кто поверил, преисполнились зависти, о чем Распутин писал в письме от 21 марта: