После продолжительного молчания Саймон тихо произнес:

— Думаю, письмо ее мужу поможет хоть немного облегчить его горе.

— Я об этом позабочусь, — сказал Торманд. — Не сомневаюсь, что он поверит словам Морейн, потому что верит в существование подобных способностей. И конечно, ты прав. Это хоть немного утешит его, ведь он так мучился, представляя, какие страдания перенесла Мари перед смертью.

— Как только это случилось, — продолжила Морейн, — возник гнев, горячая обжигающая ярость. Я увидела, как вновь и вновь сверкает нож. Это делала женщина, но мужчина в конце концов остановил ее. Я поняла, что раньше в наносимых ударах был холодный расчет, потом лишь безумная ярость. Женщина ругалась, кричала нечто бессвязное, но в ее воплях трудно было уловить что-то поддающееся логике.

Морейн легонько потерла лоб. Она пыталась пробраться через выкрики проклятий и угроз, чтобы отыскать что-то, что могло помочь им в поисках убийц, и от этого голова болела еще сильнее, чем обычно бывало после видений. Когда Торманд, осторожно отведя пряди ее волос, начал мягко растирать девушке виски, она не остановила его. Это было очень приятно и помогало думать более ясно, что было крайне необходимо именно сейчас.

— Ты можешь вспомнить хоть что-то из ее слов?

— Да. Большую часть, но мне потребуется немного времени, чтобы разобраться в этом. В основном это были проклятия и страшные угрозы в адрес тех, кто погубил ее жизнь. В своих бедах она обвиняет всех подряд, считая себя невинной жертвой. Но у нее душа не жертвы, — тихо сказала Морейн. — Думаю, она появилась на свет, уже переполненная ненавистью, и понадобился лишь небольшой толчок, чтобы она, став необузданной, выплеснулась наружу.

— И Торманд подтолкнул ее? — спросил Уильям. — Нет, я в это не могу поверить. Он не способен обидеть женщину.

Морейн не собиралась возражать ему. Она понимала, что молодой человек имеет в виду физический аспект, и также подозревала, что Торманду присуща доброта, которая никогда не позволит ему жестоко обойтись с женщиной. Но к сожалению, он просто не понимал, что некоторые его поступки могут кому-то причинить боль. По правде говоря, Морейн не верила, что в этом деле были задеты чувства женщины — только ее гордость. Она желала получить Торманда и не получила его. А поскольку она не собиралась обвинить в этом себя, то выплеснула свою ярость на всех других женщин и Торманда. Скорее всего именно так все и было.

— Он может даже и не знать эту женщину, — предположила Морейн, тщательно поразмыслив над словами убийцы. — Она безумна. Возможно, Торманд никогда и не встречал ее.

— Она любила на расстоянии? Любопытно!

В голосе Уильяма была такая нотка циничного недоверия, что Морейн едва не усмехнулась.

— Любви там нет. Есть уязвленная гордость и чувство обкраденного собственника. Леди решила, что сэр Торманд должен принадлежать ей, а эти женщины невольно стояли на ее пути.

— Но почему же она решила, что и Торманд должен пострадать?

— Потому что он позволил этим женщинам встать у нее на пути; он показал свою слабость, оказавшись человеком, который думает не головой, а тем, что у него ниже пояса.

Она проигнорировала раздраженное бормотание Торманда и широкие ухмылки остальных мужчин и сделала еще глоток сидра. После видений она всегда испытывала жажду и потребность в сладком.

— Помните, это то, что я почувствовала в диком завихрении эмоций. Ничего больше.

Саймон кивнул:

— Однако в этом есть смысл. По крайней мере столько, сколько может быть в безумии. Интересно бы узнать, как работает мозг такого убийцы, но на самом деле я надеялся, что мы получим сведения, которые могли бы помочь нам в наших поисках до того, как они совершат новое преступление.

— Я понимаю, — сказала Морейн. — И мне это необходимо, но иногда требуется время, чтобы пробраться сквозь все эти образы и увидеть правду. Это первые видения, во время которых я так отчетливо слышала голоса.

— Почему вы спросили, когда мы нашли эти заколки?

— Из-за того, как закончилось это видение. Каким-то образом эта женщина знала, что я нахожусь там и наблюдаю. Она и раньше обращалась ко мне, грозя смертью, но на этот раз она взглянула прямо на меня. Это не был шепот в моей голове.

— Ты видела ее лицо?

— В общем-то да. Я не могу сказать точно, но думаю, что у нее карие глаза. Ее голова была покрыта красивой накидкой, но можно было заметить темные волосы. И еще у нее идеальные брови. — Она улыбнулась, поняв, что присутствующие считают эту информацию бесполезной. — Они темные и образуют идеальные арки над глазами. Или такими бровями ее наградила природа, или она делает что-то, чтобы придавать им такую совершенную форму.

— Значит, она принадлежит к знатному роду. Насколько мне известно, только знатные женщины могут себе это позволить, — сказал Торманд.

«Кому, как не тебе, это знать», — с некоторым ехидством подумала Морейн, стараясь не обращать внимания на ревность, колыхнувшуюся в ее сердце, которая, как она знала, еще некоторое время будет мучить ее.

— Я думаю, ее супруг мертв. Да, и полагаю, что это она убила его. Она не называла его по имени, говорила только «эта жирная свинья». Да, это она убила его своими собственными руками. С помощью ножа.

Саймон нахмурился:

— Я не слышал ни об одном мужчине знатного происхождения, которого закололи.

— Это потому, что его тело еще не обнаружили, — объяснила Морейн.

Понемногу ее информацию все осознали, и общая картина стала проясняться, но от этого головная боль лишь усилилась. Все это было так ужасно, что Морейн почувствовала: скоро ей придется сделать передышку. У нее было ощущение, что из нее выкачали все силы, и, несмотря на успокаивающее прикосновение Торманда, голова у нее разболелась так сильно, что она уже не могла мыслить ясно.

— Вам необходимо отдохнуть, — посоветовал Саймон. — Совершенно очевидно, что такие видения отнимают у вас много сил, хотя это испытание вы перенесли лучше, чем предыдущее.

— Да, боюсь, что вы правы. Все то, что я слышала, медленно встает на свои места, но голова болит так сильно, что, боюсь, я могу пропустить что-нибудь важное. Возможно, если я посплю, вся эта сумятица уляжется.

Морейн встала и пошатнулась, тут же Торманд подхватил ее, желая помочь. В затуманенном мозгу мелькнула мысль оттолкнуть эти участливые руки, но тут от дверей донесся шум. Она услышала чьи-то голоса — кто-то спорил с Уолтером. Мгновение спустя три человека появились в дверном проеме. Явно рассерженный Уолтер вошел вслед за Норой и ее женихом в большой зал.

— Они никак не хотели подождать, пока я доложу о них, — пробурчал Уолтер, сердито глядя на Нору.

Та, не обращая ни малейшего внимания на его слова, пристально смотрела на Торманда, который все еще держал Морейн в своих объятиях. Морейн мысленно усмехнулась, увидев выражение праведного гнева на прекрасном личике своей подруги. Окинув гневным взглядом присутствующих, Нора, раздраженно дернув плечом, освободилась от руки жениха, который явно чувствовал себя неловко, и направилась к ней и Торманду. Мгновение спустя Нора уже обнимала Морейн, буквально выдернув ее из объятий Торманда.