На десятый день Марк пригласил Жожо на ужин; нужно было «поговорить».

— Ага, — вздохнула Бекки, — поговорить о том, как половчей влезть в твои штанишки.

«Вот и хорошо», — подумала Жожо.

— Значит, так, — начал Марк между закусками и горячим. — Не собираюсь тебе говорить, что моя жена меня не понимает. И что мы давно не спим вместе, поскольку время от времени это случается. И своих детей я люблю и не хочу делать ничего такого, что причинило бы им боль.

— То есть уходить от семьи ты не собираешься? — уточнила Жожо.

Вот именно. Так что решай сама. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я в состоянии тебе предложить, но я должен сказать, что ни к одной другой женщине я не испытывал ничего подобного.

— И не в твоих привычках ходить налево? Он опешил.

— Конечно, нет.

Вернувшись домой, Жожо тут же позвонила Бекки и передала разговор.

— Шустрый какой, — прокомментировала та. — Ты и не хочешь, чтобы он бросал детей. Ты просто хочешь с ним переспать.

— Да? Тогда все в порядке.

На другой день на работе ее ждала электронная почта.

ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co

FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co

SUBJECT: Пожалуйста

Пожалуйста. Просительная форма от упрашивать, умолять, добиваться, клянчить, валяться в ногах или увещевать.

М хх

К удивлению Жожо, глаза ее вдруг наполнились слезами. Слишком много всего навалилось — жена, дети, а теперь еще эта смиренная мольба.

Идея под названием «выпустить пар» родилась в голове у Бекки. «Вдруг он в постели окажется невыносим? Может, тебе станет противно?»

В этом Жожо сомневалась, но с деланым смущением передала слова сестры Марку.

— А если особенно повезет, ты тоже ко мне поостынешь, — добавила она.

Судя по выражению лица Марка, это было маловероятно.

— Ну, если ты уверена… Она кивнула.

— И где же мы… Я, к примеру, мог бы…

— Приезжай ко мне. Я ужин приготовлю. Нет, — поправилась она. — Не стану. Если я начну для тебя готовить еду, то никогда от тебя не отделаюсь.

К интимной близости с Жожо Марк подошел так же, как ко всему остальному: с решимостью, твердостью, вниманием к мелочам. Одежду он с нее снимал так, словно развертывал бесценный подарок.

Потом она спросила:

— Ну, и как тебе?

— Ужасно. — Он смотрел в потолок. — Я к тебе совсем не охладел. А тебе?

— Хуже, чем я ожидала.

— Ну как? Удивил он тебя? — спросила Бекки на другой день. — Или так себе? Иногда немолодые мужчины оказываются неумехами. — Один раз в жизни Бекки переспала с пьяным тридцатисемилетним мужиком и теперь считала себя специалистом в этом вопросе.

— Ничего подобного, — раздраженно возразила Жожо. — Это гораздо больше, чем секс: Марк — человек, который нравится мне больше всех.

— Ну, извини, — растерялась Бекки.

— Да нет, это ты извини, — в свою очередь растерялась Жожо.

— И что теперь? Выпустили пар, а дальше?

— Только круглая дура могла завести роман с женатиком.

— Ты не дура, Жожо.

— Не дура.

— Так когда вы теперь увидитесь?

— Сегодня.

Вечером Марк спросил Жожо о ее первом парне, и она со смехом ответила:

— Этого я тебе рассказать не могу, ты умрешь от ревности.

— Я справлюсь.

— Ладно. Он был новобранец из пожарной команды моего отца.

— Новобранец?

— Ну да, новенький.

— То есть он был пожарником? Черт, зачем я только спросил. Но ты рассказывай, рассказывай, теперь я хочу знать все. Верзила небось?

— Еще какой. Сто девяносто ростом, руки как бревна, он штангу тягал. А грудь у него была… Прижмет меня, да так, что и не охнешь, пока сам не отпустит.

— А-а.

Жожо расхохоталась.

— Сам спросил. Но знаешь? Быть гориллой с широченной грудью — дело нехитрое, меня этим не проймешь.

Самое смешное было то, что, только влюбившись в Марка, Жожо обнаружила, что к нему неравнодушны буквально все — и Луиза, и Пэм, и все остальные.

Удивительно было, как она раньше этого не замечала.

— Я думала, ты в Джима влюблена, — сказала она Луизе. — Нет?

— Пойми меня правильно, — сказала та, — Джим замечательный, но Марк… Марк — это воплощенный секс. Я бы за это… минуточку… дай подумать… Да, за одну ночь с Марком Эвери я бы согласилась никогда в жизни не покупать новой обуви — видишь, до чего дошло? — Она театрально передернула плечами. — Бьюсь об заклад, он настоящий зверь.

Воскресенье, утро

Проснувшись, Жожо потянулась за книжкой Вудхауза. Рядом с кроватью у нее всегда была припасена стопка приятного чтива. Она обожала Вудхауза, Агату Кристи — все, что читала еще в юности в Нью-Йорке и что будило фантазию насчет ее британских корней. Даже теперь, когда она отлично понимала, насколько далеки книги от реальной жизни, она читала с удовольствием.

Потом она встала и принялась за глажку, коротая время, пока не настанет удобный час для традиционного звонка родителям в Куинс. Жожо говорила с ними каждую субботу, и всякий раз разговор в точности повторял предыдущий, недельной давности.

— Привет, пап!

— Ты когда приедешь?

— Мы только что виделись! На Рождество, забыл? Всего месяц назад!

— Ты не поняла. Когда ты приедешь насовсем? Мама о тебе беспокоится. Ты же знаешь, в участке тебя в любой момент на работу возьмут. — Послышался какой-то шум. — Да подожди ты! Она и моя дочь тоже! — Вздох. — Ну вот, мама рвется с тобой поговорить.

Чарли завладела трубкой, послышались помехи.

— Здравствуй, доченька, как у тебя дела?

— Хорошо, мам, все в порядке. Вы все здоровы?

— Да. Не слушай этого старого дурака. Он просто за тебя волнуется. Есть хоть какая надежда…

— Мам, я постараюсь приехать летом, хорошо?

Десять минут спустя она повесила трубку и, чувствуя себя виноватой, принялась оправдываться перед своим рюкзачком:

— Понимаешь, я живу здесь! Это теперь мой дом. Она обожала свой рюкзачок. С ним всегда можно поговорить, это намного удобнее, чем иметь собаку.

После этого она поспешила на автобус до Вест-Хэмпстеда, где жили Бекки и Энди. На метро было бы быстрее, но Жожо предпочитала автобус: можно ехать и глазеть по сторонам. В Лондоне она жила уже десять лет и продолжала относиться к нему с нежностью, хоть и признавала в душе, что до Нью-Йорка ему еще далеко, особенно в части ухода за ногтями.