Так я узнаю, что операция по удалению желёз стоит недёшево, и хотя есть государственные квоты, подпадает под это не каждый суккуб и инкуб, и за порядком тут следит не правительство Нарака, а преступная группировка с потомственным главой из древнего аристократического рода.

И в общем, по словам Кэсси, жизнь тут нормальная, если работать.

Мне так не кажется. Хотя бы потому, что я видела внешний кольцевой город и его уют, роскошь.

– Телевизора только у тебя нет или у всех? – уточняю на всякий случай.

– Телевизора? – удивлённо переспрашивает Кэсси.

Их тут совсем в чёрном теле держат, чтобы не дёргались даже?

И почему она краснеет?

– А выходы из гетто неофициальные есть? – слежу за её лицом внимательно. – Могу я выбраться отсюда незаметно?

– Нет, – отзывается Кэсси звонко и краснеет сильнее.

Что ж, надеюсь, она краснеет, когда врёт: уж очень хочется незаметный выход отсюда.

***

– Миледи Юмаат…

Она так увлечена наблюдением через скрытую камеру за тем, как Леонхашарт и Гатанас по кусочкам разносят очередную стену, что не слышит оклика.

– Миледи Юмаат, простите за беспокойство.

Она жадно всматривается в изображение на экране, потому что осознаёт: ещё немного, и архидемоническая парочка оставит весь подземный этаж без камер и возможности следить за ними. Её одухотворённое лицо озарено светом соседних мониторов, посиневших из-за отсутствия сигналов с уничтоженных камер. И в этом свете она такая жуткая, что бедный демон чуть не падает в обморок, повторяет:

– Миледи Юмаат, у нас проблема.

Наконец она изволит услышать одного из своих подчинённых и развернуться. Бледный демон стоит в дверях и прижимает к груди планшет:

– Датчики системы безопасности сообщили о повреждении опор нижних ярусов, есть вероятность обрушения сводов нижнего уровня и…

Взвывают сирены, и сразу же начинают мигать жёлтым аварийные светильники.

***

– Расскажи мне о неофициальных выходах, – прошу проникновенно, пытаясь возродить в себе то дивное ощущение использования магии. И эта прекрасная волна опять накрывает, порождая во мне трепет, тепло, восторг.

Но Кэсси краснеет сильнее и уверяет:

– Не знаю никаких неофициальных выходов! Правда!

– Расскажи!

Магию в себе ощущаю, но… взгляд у Кэсси ясный, настороженный, и хоть она красная до кончиков ушей, но делиться секретами явно не намерена.

Не работает магия? Или я что-то делаю не так? Я ощущаю, как сила течёт во мне, и снова повторяю:

– Расскажи!

Опять никакого эффекта. Но раньше получалось, часто получалось! Может, я что-то делаю не так? Мысли проносятся в голове лихорадочно, растущая настороженность Кэсси пугает: я как-то привыкла, что в критической ситуации могу обратиться к волшебству.

Что не так? Чем ситуация отличается хотя бы от предыдущей зачарованности Кэсси?

– Доверие ко мне наполняет тебя, – бормочу голосом экстрасенса, – я вызываю у тебя симпатию, я вызываю желание довериться мне, и ты веришь…

Так, взгляд у Кэсси слегка плывёт, немного, но это уже что-то.

Вой сирены словно удар, я подскакиваю, сбиваю чашку со стола, и ощущение магии уходит, покидает тело. А сирена всё воет и воет. Страшно, протяжно. И глаза Кэсси распахиваются шире, становятся огромными от… ужаса.

– Магическая тревога! – со стула она встаёт со второго раза, бросается в одну сторону, в другую. Хватается за голову. – Спрятаться, мы должны спрятаться!

Протяжно завывает в гостиной Саламандра.

– Это всё вы! – Кэсси вдруг шарахается от меня, вжимается в стену. Её ужас настолько осязаемый, что я не решаюсь подойти. – Это вы принесли сюда магию, из-за вас тревога, из-за вас меня арестуют!

Всхлипнув, она закусывает костяшки пальцев.

– Ты спокойна! – уверяю я тем же тоном экстрасенса.

– Нет! – взвизгивает Кэсси и по обшарпанной стене пробирается мимо меня к коридору с дверью в санузел, кладовку и выходом в большую комнату и прихожую.

– Отведи меня к выходу из гетто! – прошу отчаянно.

– Не знаю я его! – Кэсси трясёт, и я… я не вправе доводить её до такого состояния.

Сжав кулаки, желая что-то сделать и не осмеливаясь вмешиваться в непонятную жизнь этой одинокой девчонки, я просто наблюдаю, как она под завывание сирены мимо меня пробирается в коридор, пробегает к выходу в комнату.

– А! – гаркает высунувшаяся ей навстречу Саламандра, и её глаза разноцветно вспыхивают в лёгком сумраке квартиры.

– А-а! – заходится криком Кэсси, прокручивается на месте и со всей силы ударяет дверь возле санузла.

Я думала, там мелкая кладовка, но Кэсси убегает куда-то вглубь, в темноту.

А у меня в памяти проносится её обвинительный крик: «из-за вас меня арестуют!»

Сирена всё надрывается. Тут тоже есть накопители. И если тревогу вызвала моя магия, то… они выдадут моё местоположение своей наполненностью, надо убираться!

Вой сирен резко обрывается.

А затем появляется ещё один, в другой, более резкой тональности. Он звучит вдалеке, явно приближается. Такое чувство, что сюда мчатся силы правопорядка. Или силы преступнопорядка, если учесть, что заправляют тут какие-то мафиози.

– Саламандра, бежим!

– А-а! – кричит она испуганно, дёргается из стороны в сторону, но… она же застряла в дверном проёме!

Врезаюсь в её грудь, толкаю, кричу с испуга:

– Меньше жрать надо!

– А-а-а! – ещё страшнее вскрикивает Саламандра и отчаянно перебирает лапами, но они бессильно скользят по линолеуму, не давая ей достаточной опоры, чтобы вытолкнуть её из тисков проёма.

– Уменьшайся! Вдохни! Меньше должна стать!

Там, в большой комнате, с грохотом и треском обрушивается металлический шкаф – похоже, Саламандра сбила его хвостом. Глаза её выпучиваются от страха.

– ПУФ! – издаёт Саламандра звук на грани неприличного и резко съёживается до половины своего размера.

– На-а-а! – с этим воплем она опрокидывает меня на пол и прижимается ко груди, дрожит и ноет, дрожит и ноет.

– Раздавишь, – пищу отчаянно, она ведь всё ещё большая! Дрыгаю руками и ногами. – Слезь!

Завывание сирены достигает пика. Кажется, она где-то возле полуподвального окна, прямо рядом. Наверное, дом уже окружают. Саламандра пищит и трясётся на мне.

«Ну и арестуют, ну и… демон с ним», – почти отчаиваюсь я, но по сторонам смотрю.

Стихает сирена. На улице грохочут чьи-то сапоги. Ужас почти ослепляет, но я – я дёргаюсь вперёд, неимоверным усилием сворачиваю Саламандру с меня. Она опрокидывается на спину в щель между мной и стеной, сучит лапами, а я оглядываюсь.