– Достаточно. – Леонхашарт распахивает свои неестественно сияющие глаза. – За мной!

И Гатанас отправляется за ним, смело шагая по вибрирующим камешкам и кусочкам металла.

Так изумительно здорово оседлать огромную, сияющую Саламандру. Мчаться на ней по улицам, а ещё лучше – по крышам домов, перескакивая с одну на другую. Мчаться неуловимой неудержимой прекрасной, как она. С развевающимися на ветру волосами. С гордым видом! Снося все преграды вроде решёток и глупых стен.

А потом чтобы все демоны выложились штабелями и признали, как были неправы, пытаясь меня схватить, заставить на них работать и прочее, прочее…

Но увы, далеко не всегда изумительно эффектный внешне способ разумен и в целом осуществим.

Сильно сомневаюсь, что в случае, если бы я рискнула жизнью Саламандры и прорывалась с ней так публично, у всех на виду, это не кончилось бы хладнокровным без предупреждения расстрелом какой-то там иномирянки на «драконе».

Поэтому когда Саламандра проламывает несколько стен бедно обставленных квартирок и добирается до наружной стены, я, вместо того, чтобы выбежать на открывшуюся улицу и нестись прочь, с Кэссом забиваюсь в угол возле пробитой дыры. По моему приказу Саламандра загораживает нас собой и мимикрирует под обшарпанные стены и пол. Она тёплая тяжёлая и больше не светится. Саламандра не прозрачная на самом деле, вся её шкура становится в цвет окружающих предметов. Надеюсь, на противоположном её боку не отображаемся мы с Кэссом, и, надеюсь, в темноте нас не заметят.

Кэсс тяжело дышит мне на ухо, хочется его отодвинуть, но я боюсь шелохнуться.

Отдалённые удары в дверь Кэсса стихают. Сквозь проломленную стену отлично слышен топот снаружи, гудение, голоса. Наконец громкое:

– Они что, стену выбили?

Кэсс перестаёт дышать, я, кажется, тоже.

– Нет, Ужас тебя сожри, не выбивали, стена сама, наверное, дыру в себе сделала и так фигурно сломалась прямо сквозь несколько квартир! – голос жёсткий, командный. – Кто-нибудь видел беглецов?

– Нет! – раздаётся в отдалении.

Сердце стучит аж в горле: только бы они решили, что мы как-то убежали. Да хоть невидимыми стали!

Надеюсь, они не догадаются, что мы спрятались тут рядом. Ну обычно же не ищут под носом, правда?

– Вы двое – туда, ты и ты – туда, Гаран, вы с ребятами опросите соседей. Кто-то что-то должен был видеть. Дакто, сгоняй на вышку, предупреди, чтобы держали систему магиндикации перегруженной, пока не придёт сообщение, что маги пойманы.

– Так точно, мой лорд!

Вздрогнувший Кэсс снова сопит на ухо. Толкаю его локтем в бок, чтобы затих: неизвестные совсем рядом.

– Проверьте дом! – голос чужого лорда раздаётся совсем близко, он, наверное, метрах в трёх от нас.

Бах-бах-бах! – громыхают сапогами сыпанувшие внутрь демоны. Они шумно несутся по проложенной Саламандрой дорожке. А я… не дышу.

«Мы невидимы, – говорю про себя. – Мы невидимы, неощутимы…»

– Лорд, вы уверены, что стоит держать систему магиндикации неактивной? С ней бы мага нашли быстрее.

– И получили бы кучу претензий от Архисовета. Гетто не должно становиться источником проблем, ты знаешь это не хуже меня. Не будь ситуация угрозой для всех нас, я не явился бы лично ловить придурка, поднявшего тревогу своей магией.

И тут мне становится стыдно.

Прежде моё колдовство не поднимало столько шума, лишь чуть наполняло накопители, и я как-то не подумала, что способна поднять тревогу. Так-то это прерогатива Лео, он у нас архидемон…

Лео. Воспоминание о нём ранит сердце.

Что же с ним и Гатанасом случилось?

***

Вот говорят, нельзя делить шкуру неубитого медведя, то есть радоваться раньше времени!

Всё начинается очень даже неплохо: мы с Кэссом благополучно пережидаем поверхностный обыск взломанных квартир и даже всего дома, вывоз обитателей куда-то на допрос, вынос золотишка и камушков чуть не выдавшего нас сопением Кэсса. И даже хрестоматийного для всяких приключений желания чихнуть в засаде, несмотря на страшную пылищу от штукатурки, ни у кого не возникает.

Дожидаемся, когда отступают демоны преступного лорда. Неподвижно выжидаем некоторое время, чтобы убедиться в их уходе.

На улице ещё довольно темно, фонари не горят, в окнах света нет – самое то для побега.

– Не нравится мне это, – шепчет Кэсс. – Как-то… подозрительно всё. Нас будут искать.

Ветер завывает в проводах. Позади нас что-то грохается, мы отскакиваем, у меня сердце чуть не остановилось, а это всего лишь кусок стены отвалился.

Темно и тихо…

Ни один любопытный обыватель не выглядывает из-за домов, в окнах не маячат лица. Запрокидываю голову: над нами десятки мерцающих полосочек… индикаторы накопителей магии? Это что, они из-за меня так наполнились или тут у всех от шума и грохота всплески магии случились?

– Куда нам идти? – Хватаю отступившего Кэсса за локоть.

Мой невольный проводник напряжён. Как бы не попытался сбежать.

– Саламандрочка, лапочка моя, пригнись, посади на себя дядю Кэсса. А если у него всякие дурные мыслишки в голове появятся – кушай его, не стесняйся.

– О-о, – тянет Саламандра, но присаживаться не спешит.

– Я лучше пешком, и никаких дурных мыслей у меня нет, – шипит в ответ Кэсс. – В моих интересах выдворить тебя отсюда побыстрее и сделать вид, что меня в момент срабатывания магиндикатора дома не было. Так что пошли быстрее, не хочу, чтобы нас увидели вместе!

– Эта магиндикация как в кольцевом городе?

– Да, – отзывается Кэсс уверенно. – Только у нас порог срабатывания ниже, и нас за её срабатывание наказывают сильнее, чем остальных демонов.

Снова колет стыд, но я… просто я так устала сидеть взаперти, что, сбежав, думала лишь как не попасться снова.

– Извини, я не знала.

– Просто уходи быстрее, это лучшее что ты можешь сделать.

И мы отправляемся в путь по ночным улицам гетто. Нас, вопреки страхам Кэсса, не ищут. Тихо и бездемонно не только возле его дома, но и везде. Словно город вымер. Мне не по себе, и потому я иду всё быстрее. Саламандра семенит рядом. Знаю я это только потому, что то и дело касаюсь её горячего бока – в сумраке она полностью сливается с окружающим.

Вдруг ветер приносит аппетитный запах свежего хлеба! Сразу наворачиваются слёзы: немёртвый этот город! Аромат такой живой, манящий, что щемит сердце. Хочется свернуть, идти на него, бежать за свежим хлебом, но я вспоминаю об опасностях ночных походов за едой и мужественно сдерживаю порыв.

А заманчивый аромат нас преследует, манит, разжигает аппетит…