Кроха перемахнула через поручни, скользнула по шершавому конусу бака и шлепнулась на верхнюю террасу. Решетка лязгнула и прогнулась дугой. Жаль, беглянка не могла похвастать такой же прочностью. Пятки пронзила судорога, из легких выбило воздух, внутри все перевернулось. Попыталась встать, но лишь вяло дрогнула и оцепенела. Подходи да бери готовенькую.

– Ты не можешь бегать вечно! – громыхнуло с мостика, хотя ей показалось, что голос раздался прямиком из низких клубящихся туч. – Никто не может!

Трясущийся от вожделения барыга сиганул следом. Секция под ним громко скрипнула и провалилась. Резкий крен сбросил торгаша с яруса. Он вытаращил глаз, нелепо замахал руками и тряпичной куклой рухнул на нагромождение обломков.

Треск костей резанул по ушам. Ржавый двутавр пробил грудную клетку насквозь. Маленький черный комочек застрял меж острых, как ножи, сколов. Псина раззявил пасть и потянулся к тому, чего лишился давным-давно. Сердце выплюнуло последний сгусток крови и замерло, а вместе с ним обмяк и челнок.

* * *

Серая полоска свистнула у самого лица. Егор отшатнулся, хлопнув забралом, и рубанул наотмашь. Зебра легко уклонилась и пырнула врага в живот. Но расстояние было слишком мало, острие не успело набрать скорость и глухо стукнуло в панцирь. Тут же упорхнуло прочь, спасаясь от гибельного кивка топора.

Долгий поход и рана утомят кого угодно, даже живую легенду. Еж двигался медленнее, шатался, путался в ногах и с каждой секундой все сильнее напоминал разошедшегося после попойки алкаша. Но даже в таком состоянии сталкер был смертельно опасен, и любая ошибка грозила стать последней. Тихая прекрасно это понимала и старалась лишний раз не приближаться. Места на крыше было полно, развернуться и потанцевать есть где. Надо просто измотать громилу и заколоть, как свинью, коей он и является. Сунуть клинок под мышку по самую гарду или распороть бедро – и дело с концом.

– Кто она? – спросила охотница, присев и пропустив клинок над самой макушкой.

– Ты пришла убить или поболтать? – Бродяга увернулся от укола в ногу.

– Одно другому не мешает.

– Не трещи, – Егор попытался задеть женщину острым обухом. – А то устанешь. Или передумаешь.

– После всего, что ты сделал? – она прицелилась пяткой ему в пах, но лягнула лишь воздух.

– По тебе не скажешь, что ты в трауре.

– Рано горевать. Еще над твоим трупом буду выплясывать.

Снайпер крутанулась в прыжке. Лезвие едва не встретилось с рукояткой, но за миг до столкновения ушло в сторону. Все равно топорик не разрубит, а само расколется запросто. Только в дешевых книжках клинок встречают клинком и скрещивают мечи. На деле это либо затупит, либо похерит оружие.

– И все же… Что за девчонка? Умелая? Может, в бордель продать?

– Да хоть съешь ее, – Еж фыркнул и поднырнул под выпад. – Мне живому плевать, а мертвому – и подавно.

– Врешь, – золотые прожилки хищно вспыхнули. – Я все вижу.

– Да? – он ехидно изогнул бровь. – А это не заметила.

Зебра замешкалась и поймала лицом плечо. Противник вложил в удар все силы, и тот вышел по-настоящему таранным. Женщина кувыркнулась и растянулась плашмя. Кинжал прошуршал по битуму и свалился с крыши. Приподнявшись на локтях, она пьяно огляделась. Над ней возвышались три Ежа, и все мерзко ухмылялись. Следопыт часто заморгала, и троица мерно пылающих факелов слилась воедино. Топор палача взлетел, но в верхней точке внезапно остановился.

– Хватит! – Арина неуклюже поднялась по ступеням и махнула рукой. – Оставь ее! Ты победил!

Егор вздохнул.

– Вот ничему тебя жизнь не учит.

Клинок с хлюпом и хрустом впился в шею. Зебра стиснула зубы и схватилась за него, силясь удержать стремительно вытекающую жизнь.

– Нет!

Еж молча опустился на колено и бил, разбрызгивая кровь, пока не отделил голову от тела. Отфутболил ее с крыши и лишь тогда с облегчением выдохнул.

– Говорят, отрубленная башка змеи может укусить. А это… – он пнул подрагивающий труп, – хуже любой гадюки.

Кроха спешно отвернулась, чтобы не вырвало.

– Как сама, Микроб?

Она не ответила, борясь с лезущим наружу желудком.

– Ну и славно. Идем, солнце не ждет.

* * *

Спутники шли через длинные ряды могил. Южное кладбище – одно из самых больших в Самаре. После жуткой схватки оказаться среди бескрайнего поля крестов и надгробий – та еще радость. Но Еж посчитал этот путь удобным и безопасным.

Впрочем, не так страшны были кресты, как выступающие из сугробов черные плиты с фотографиями усопших в полный рост. Увидь такое в темноте – и разрыв сердца обеспечен. Даже днем в компании бывалого сталкера Кроха чувствовала себя крайне неуютно под взглядами мертвецов. Казалось, как ни поверни голову, под каким углом ни глянь на них, мертвые глаза неотрывно следят за тобой.

В них не было ни капли укора или злобы. Наоборот, безутешные родичи выбирали добрые и красивые снимки. Отчего казалось, что умершие много лет назад люди радуются приходу незваных гостей. И приглашают погулять среди их последних пристанищ, почтить их память и остаться здесь подольше. Желательно – навсегда.

Громадный Купол вдали придавал кладбищу потусторонний блеск своим тусклым сиянием. Серебристые лучи искрились на снегу и мраморе, отчего все вокруг источало холодный призрачный свет.

– Так что случилось с Псиной? – неожиданно спросил Егор.

– Упал, – поежившись, буркнула Арина. – И умер.

– Ого, – проводник свистнул. – Твоя работа?

– Нет! Я же не то, что некоторые.

– Жаль, – в его голосе читалась неподдельная досада. – Почти начал тебя уважать.

– За что? За убийство? – сердито спросила девушка.

– За то, что перестала быть наивной дурочкой. Хотя бы ненадолго. Но, похоже, для горбатого есть лишь одно лекарство, – бродяга похлопал по косому надгробию.

– Ты о себе? – Кроха хмыкнула. – Не спорю.

– В том числе. Вот только мой горб исправят нескоро. А ты давно бы сдохла, не будь кое-кого рядом.

– Ты тоже.

Сталкер рассмеялся.

– Конечно. Давно бы пропал без тебя. И как только жил все эти годы?

– Вот-вот. Как только не лопнул от спеси и самомнения.

– Увы, мне это чуждо. Просто знаю себе цену.

– Лучше бы знал сострадание.

– А зачем? – искренне удивился он.

– Действительно! Неужели не понимаешь, что все люди разные? Есть Ежи, а есть Арины. Есть Зебры, а есть Псины. Одни исправимы, другие – нет. Но это не повод решать все вопросы топором!

– Какая же ты глупая…

– Ну и пусть! Но Зебра… не такая, как те, кого ты обычно крошишь в салат. Она отпустила меня. Не стала стрелять, когда я бросила тебе оружие. Она… не заслужила такого.