вы спрашиваете, познал ли я женщину, мой ответ – да.

– И сколько же, осмелюсь спросить, вам было лет, когда вы впервые вступили в интимную связь?

Захарий налил бренди в оба стакана.

– По-моему, шестнадцать.

– И кто была эта женщина?

– Шалава, если вам так интересно.

– В смысле, женщина с улицы?

Захарий фыркнул.

– Скорее, из дома. Публичного.

– Вы часто бывали в этих домах, мистер Рейд?

– Раза четыре или пять, не помню.

– Понятно. – Миссис Бернэм глубоко вздохнула и, помолчав, спросила: – И только с этими женщинами вы… совокуплялись?

– Да.

– Мистер Рейд… – Миссис Бернэм покашляла и пригубила бренди. – Чрезвычайно важно, чтобы вы были со мной откровенны.

Захарий вскинул бровь.

– Я вас не понимаю, миссис Бернэм. Я так откровенен, что куда уж больше.

Мадам осуждающе нахмурилась.

– Нет, это неправда.

Захарий ответил гневным взглядом.

– Откуда такая уверенность? Вы же обо мне ничего не знаете.

– Прошу вас, мистер Рейд, подумать и быть со мной искренним, – не отставала мадам. – Если б я спросила, был ли в вашей жизни случай, когда вы соблазнили и обесчестили невинную девушку, смогли бы вы с чистой совестью опровергнуть сей факт?

– Да, черт возьми, смог бы! – рявкнул Захарий. – Ничего подобного я не делал!

– Но у меня иные сведения, мистер Рейд. Я знаю наверняка, что вы растлили одну, по крайней мере, несчастную девушку.

– Вы не можете знать наверняка, потому что это вранье! – взбеленился Захарий. – Я никого не растлевал!

– А что, если об этом я узнала от самой жертвы и вот в этой самой комнате?

– Говорю вам, не было никакой жертвы! – заорал Захарий. – Я понятия не имею, о ком речь!

Глядя ему в глаза, миссис Бернэм произнесла:

– О Полетт Ламбер. Станете ли вы отрицать, что соблазнили эту милую девушку и надругались над ней?

У Захария отвисла челюсть, на мгновенье он лишился дара речи, но потом залопотал:

– Не может быть… Полетт не могла такое сказать… не было этого…

– Однако вот сказала. Я это слышала из ее собственных уст. В этой комнате.

– Что именно она сказала?

– Отвечу. Это было в прошлом году, когда Полетт жила у нас. Я призвала ее к себе, дабы сообщить, что судья Кендалбуш жаждет взять ее в супруги. Не скрою, я очень рассчитывала на согласие Полетт. За то короткое время, что она провела с нами, я полюбила ее всей душой. Если б она приняла предложение судьи, то поселилась бы неподалеку, и наша теплая дружба сохранилась бы и продолжилась. Но не тут-то было: несмотря на все мои увещевания, Полетт отказалась наотрез, чем пробудила во мне подозрения. Я спросила, не отдано ли ее сердце другому. Она этого не отрицала, и тогда я справилась, не вы ли тот молодец, и Полетт не стала отпираться. Подозрения мои окрепли, и я поинтересовалась, не имела ли место преступная связь, и вновь Полетт не сказала “нет”, но даже, напротив, известила, что ждет ребенка!

– Невероятно! – опешил Захарий. – Как я признался, мне ведомо, от чего появляются дети, но уверяю вас, миссис Бернэм, у нас с Полетт ничего подобного не было!

– Сожалею, мистер Рейд, но вы, конечно, согласитесь, что нельзя полагаться на слово человека вроде вас, раба похоти, который не стыдится у всех на виду “драить штырь” и настолько не владеет собою, что в публичном месте возбуждается при виде женщины, годящейся ему в тетушки!

– Полноте, не такая уж вы старая, – вяло возразил Захарий.

– Даже если б я годилась вам в бабушки, это не имело бы значения для такого распутного прохвоста, как вы! – Миссис Бернэм повысила голос. – Скажу вам прямо: со дня бегства Полетт из нашего дома я знала, что тому виной вы. У меня не было и тени сомнения, что она скрылась, дабы родить незаконного ребенка. Своими опасениями я поделилась только с Ноб Киссином-бабу, и он со мною вполне согласился. Кроме него, о том я не сказала никому, даже мужу, ибо не хотела навлечь еще больший позор на Полетт. Но знайте: воздаяние неизбежно. Как только вы здесь появились, я вознамерилась открыть вам пагубность вашей жизни и поквитаться с вами за то, что вы сотворили с Полетт.

Миссис Бернэм разгорячилась, на щеках ее зардели яркие пятна. Удивительно, но пылкость ее охладила Захария, и с минуту он раздумывал, как убедительнее представить всю беспочвенность этаких домыслов.

– Вы, безусловно, правы в одном, миссис Бернэм, – наконец сказал он спокойно. – Да, с нашей первой встречи на “Ибисе” меня ужасно тянуло к Полетт. Однако мы виделись наедине всего раз-другой, и всякое такое свидание заканчивалось спорами или ссорой. Признаюсь, был один поцелуй, но и только. Еще я предложил ей выйти за меня, но она и слышать о том не хотела. Что касаемо соблазнения и надругательства, это было бы смешно, не будь столь оскорбительно. Подобное ей ничуть не грозило. И если она ждала ребенка, то уж, конечно, не от меня…

Тут вдруг Захария осенила мысль, и слова замерли на его губах. Он откинулся в кресле и, уставившись в потолок, поскреб подбородок, а предположения уже роились в его голове.

– В чем дело, мистер Рейд?

Мадам отложила блокнот и, подавшись вперед, вперила любопытный взгляд в Захария, которого обуяло злорадство, ибо внезапно они поменялись местами, точно корабельные офицеры, друг другу передавшие вахту.

– Пустяки, миссис Бернэм, – с напускным равнодушием ответил Захарий. – Так, мыслишка одна пришла.

– Какая? Пожалуйста, скажите.

Захарий немного помедлил, наслаждаясь просящим тоном мадам.

– Даже не знаю, стоит ли говорить.

– А что такое?

– Понимаете, какая штука, миссис Бернэм, это больше касается вас, нежели меня и Полетт, и может причинить вам большое огорчение.

Мадам опустила глаза.

– Скажите, это как-то связано… – начала она скрипучим, напряженным голосом, но смолкла и теперь сама отерла лицо, – с моим мужем?

– Да, – кивнул Захарий.

Миссис Бернэм прижала к груди руки с переплетенными пальцами.

– Вы обязаны все рассказать, мистер Рейд. Я должна знать.

Голос ее напрочь утратил былую властность, в нем слышалась только мольба. Просто не верилось, что еще минуту назад эта женщина командирским тоном отдавала таящие угрозы приказания.

– Вы в этом уверены? – спросил Захарий. – Обратной дороги не будет.

– Я уверена.

– Что ж, воля ваша.

Захарий переждал близкий раскат грома.

– Будем надеяться, вы не раскаетесь в своем решении. Как-то ночью, вскоре после своего бегства, Полетт устроила нашу встречу. Она сказала, что никогда не вернется в Вефиль, и умоляла взять ее на “Ибис”, чтобы добраться на Маврикий. На мой вопрос о причинах столь отчаянного шага она ответила, что желает любой ценой бежать из Калькутты, ибо страшится…

– Мистера Бернэма?

– Да. Я осведомился, не было ли чего-нибудь непристойного между нею и вашим мужем, и она поведала странную историю…

– Продолжайте. Я вся внимание.

– Дескать, мистер Бернэм частенько приглашал ее в свой кабинет для приватного изучения Писания…

– Дальше, мистер Рейд.

– Через несколько уроков, сказала она, мистер Бернэм… кое о чем ее попросил.

– О чем же?

– Что ж, не стану скрывать: он желал порки. Похоже, ему нравилось, когда женская рука пройдется по его огузку. Я этого не понимаю, однако на свете чего только не бывает.

– Полетт это сделала?

Захарий кивнул.

– Она согласилась, потому что мистер Бернэм был добр к ней и ей не хотелось выглядеть неблагодарной. Но потом она сообразила, что затея эта весьма опасная, и решила бежать.

– Скажите правду, мистер Рейд: