чем мы думали. – Нирбхай Сингх выдержал паузу. – Стало известно, что в этих событиях замешан и ты.

– Я? – изумился Кесри. – Но я же был здесь, с вами, и знать не знал о том, что случилось. Как же я могу быть замешан?

– Через твою сестру. – Голос субедара чуть дрогнул, он смолк и погладил усы, но потом опять заговорил ровно: – Выяснилось, что она была в преступной связи с другим мужчиной, скотником из низшей касты.

Сходка отозвалась негодующим ропотом, а Кесри ошеломленно уставился на субедара и воскликнул:

– Не может быть! Я знаю свою сестру, она бы никогда такого не допустила!

И тогда Чандан Сингх, забившийся в угол, не выдержал и заорал:

– Если б ты знал эту суку, ты был бы в курсе, что она ранди, потаскуха! И вдобавок убийца! Она отравила мою мать и брата!

– Чуп рах! – оборвал его субедар. – Тебе слова не давали! – Он снова обратился к Кесри: – Сегодня, хавильдар, нам стало известно, что твоя сестра и скотник сбежали сразу после смерти Хукам Сингха. Похоже, она заранее готовилась к побегу, ибо спрятала свою дочь. И потому сильно подозрение, что Хукам Сингх был отравлен. Однако мы это опустим, поскольку сей факт недоказуем. Но вот что определенно: пара тщательно спланировала свое бегство. Они решили записаться в гирмиты и отбыть на заморский остров Маврикий. Однако в пути мой брат Бхиро Сингх узнал беглецов, чем накликал свою смерть. Его убил любовник твоей сестры, и она ему в том помогла.

Для Кесри все это было чистейшей воды вымыслом.

– Э на хо саке, это какой-то кошмар! – Он недоуменно потряс головой. – Субедар-саиб, вы знаете, как я вас уважаю, но разве могу я поверить вашим словам? Сестра из деревни-то никогда не выезжала, какое уж тут бегство за море? Курам на смех.

– Однако именно это и произошло, – сказал Нирбхай Сингх. – В Калькутте уже давно провели официальное расследование. Мы о том не знали, поскольку были в походе. Но все выводы и решения опубликованы на английском и хиндустани. – Он показал два бумажных листа: – Вот они. Мы их изучили, и никаких сомнений не осталось. Чандан Сингх и другие наши родичи ездили в Калькутту на слушания по делу, они хотели убедиться, что душегубы получат по заслугам. Но Господь уже сам распорядился: убийца Бхиро Сингха, любовник твоей сестры, сдох – он утонул, пытаясь сбежать с корабля. А вот сестра твоя жива, и пока она топчет эту землю, ни мне, ни моей семье не знать покоя, ибо невозможно забыть позор и бесчестье, какими покрыли нас, да и тебя, кстати, тоже.

Кесри опять помотал головой:

– Тут какая-то ошибка, речь о другой женщине, я знаю свою сестру…

– Аур хам тохра се ачха се джаани таани! А вот я ее знаю получше тебя! – Потрясая кулаками, Чандан Сингх сорвался с места. – Сестра твоя – блядь и сука! Семь лет она жила по соседству, и уж мне есть что о ней порассказать! Изо дня в день, только выйдем в поля, она себя предлагает. Давай, говорит, заделай мне ребенка. Стыдись, отвечаю, ты жена моего брата! Но разве блядям ведом стыд? Ни с кем другим не вышло, так она спелась с грязным скотником. Люди своими глазами видели, как по утрам он от нее выползал, кого хочешь спроси…

Кесри не успел опомниться, как ноги его сами сделали шаг вперед, одна рука схватила Чандана за грудки, а другая на коротком замахе нанесла удар, в который тело вложило свой вес. Губошлеп отлетел, врезавшись в парусиновую стенку шатра.

Кесри изготовился к новому броску, но ему помешали – четверо навалились, заломили руки и развернули лицом к субедару, сохранявшему полное спокойствие.

– Слушай меня, Кесри Сингх, – сказал он все так же сурово и монотонно. – Наша семья для тебя сделала много. Мы взяли тебя в этот полк, хоть ты не нашего рода. По доброте душевной мы тебя опекали, помогли тебе с чином, который нынче ты носишь. Мы пошли еще дальше, приняв в семью твою сестру, пересидевшую в девках чернавку и бесприданницу. Вот что мы для тебя сделали, однако ты ни разу не выказал благодарность, не дал понять, что ты это ценишь. За нашими спинами ты нас поносишь и смеешься над нами. Нам известно твое мнение, что без тебя полк никак не обойдется. Все это для нас не секрет. Мы мирились с твоими выходками, ибо щедры душой и умеем прощать. Тут мне доложили, что ты, узнав о смерти моего брата, накупил сластей для полковых девок! И вновь я промолчал, зная, что тебя накажут небеса. Так оно и случилось, ибо за то, что произошло, спуску нет. Наша семья запятнана, и сам ты замаран. Для тебя, Кесри Сингх, есть только один способ восстановить свою честь – ты должен доставить сюда сестру, чтобы она ответила за то, что сотворила. До той поры никто в полку – ни унтеры, ни рядовые – не станет с тобою пить и есть, не скажет тебе ни единого слова. Отныне здесь тебе места нет, а не захочешь уйти, ты станешь призраком. Утром я все объясню английским офицерам, они уважают наши решения касательно семейных и кастовых дел. Я скажу, что для нас ты – пария, изгой. В наших глазах ты просто бродячий пес, ты грязнее грязи. Твое пребывание в этом шатре нестерпимо, оно оскорбительно для нашего братства. Ты не смеешь переступать порог наших жилищ. Больше мне сказать нечего. – Субедар смачно харкнул на землю. – Сгинь с глаз моих, Кесри Сингх! Чтоб я тебя больше не видел!

Глава 7

Дорожка от шатра субедара до палатки Кесри показалась нескончаемой. Несмотря на поздний час, в лагере было людно – сипаи, перешептываясь, кучковались возле палаток. Кесри прошел мимо солдат своей роты, но никто его не окликнул и даже не посмотрел в его сторону – все уже, конечно, знали, что он объявлен изгоем. Вокруг него образовалась пустота, словно он был источником заразы.

Кесри чувствовал любопытные взгляды вслед, улавливал злорадный шепоток. Пусть бы кто-нибудь вякнул хоть слово, он охотно затеял бы драку. Но подобной радости ему не доставят – его боялись, никто не рискнет с ним связываться.

Возле его палатки собачья свора грызлась из-за объедков, которые кто-то вывалил перед входом. Не сбавляя шага, Кесри прошел мимо псов – за ним, конечно, наблюдают, и черта с два он даст повод для злобного зубоскальства.

В палатке все было перевернуто вверх дном, а денщик исчез. Похоже, малый не упустил возможность смыться, прихватив кое-что из пожитков командира.

Кесри запалил свечу и, собирая разбросанные вещи, наткнулся на красочную картинку, нарисованную на куске ткани. Портрет девочки, выполненный смелыми мазками. Кесри тотчас узнал произведение Дити, изобразившей свою дочку Кабутри. Сестра подарила ему этот рисунок, когда в его последний отпуск они виделись в Наянпуре.

Кесри присел на койку и, опершись локтями о колени, задумчиво уставился на портрет.

Что же стало с Кабутри? А с Дити?

Россказни о любовнике и бегстве за море не стоят выеденного яйца, но все же кое-что в этой истории правда – скажем, смерть Хукам Сингха. Здоровье бедняги неуклонно