– А ты никогда не думаешь о том, чтобы рассказать папе о блоге? – спрашиваю я.

– Думаю об этом каждый день, – отвечает она. – Но он так странно ко всему относится. Считает, что я должна сосредоточиться только на школе и на том, чтобы получить диплом по ведению бизнеса, а потом унаследовать семейное дело. Он думает, что макияж для меня просто хобби. И что парни – это пустая трата времени. И как в его систему ценностей впишется то, что я зарабатываю на жизнь смешными видосиками?

Я смотрю на нее с сочувствием.

– С родителями все так сложно.

– И не говори, – кивает она. – В общем, если вы с Люком когда-нибудь захотите сходить на двойное свидание со мной и Брэттом, мы можем это запросто устроить.

Я стираю со стола маленький рисунок, сделанный маркером. Надо бы объяснить этим детям, что не стоит подписываться полным именем, если портишь городскую собственность.

– Спасибо, – уклончиво отвечаю я.

Я уверена: последнее, что мы с Люком станем делать в ближайшем будущем, так это ходить на двойные свидания. Но я решаю, что об этом тоже лучше умолчать.

ТОГДА

Если честно, меня разрывало от желания рассказать обо всем Мэл.

Я никогда в жизни не хранила от нее таких больших секретов – ну, кроме того, что мне нравился Люк. С другой стороны, это тоже не было для нее тайной; мы обе об этом знали, просто не говорили на эту тему.

Всю следующую неделю после свидания в кафе, пока Люк был далеко, мы каждый вечер переписывались и болтали. Даже пару раз засыпали с телефонами в руках. Он сказал, что мои поцелуи на вкус как вишня (вероятно, дело было в моем любимом блеске для губ), а я поделилась с ним тем, что обожаю его запах. Он пообещал подарить мне одну из своих футболок, когда вернется домой на выходные, и по его голосу я поняла, что он улыбается.

Шесть часов на машине – неблизкий путь, но Люк был рад возможности регулярно проведывать Мэл. К тому же пришла пора обо всем ей рассказать. Теперь все было всерьез.

Я хотела, чтобы Люк был дома, когда я расскажу о нас Мэл (для моральной поддержки), поэтому он сидел в своей комнате. Я почему-то решила, что разговор пройдет лучше, если мы с Мэл останемся с глазу на глаз. Если получится правильно начать, она может принять это за обычную девичью беседу и проще ко всему отнестись.

«В этом нет ничего страшного», – снова и снова повторяла я себе, но, когда я зашла на кухню, у меня все равно дрожали руки. Конечно, я уже не раз говорила с Мэл о мальчиках. И она всегда давала мне советы вроде: «Будь собой!» или «Носи в кармане мятные конфетки!» или «Девочки запросто могут делать первый шаг». Но ни один из этих мальчиков не был ее сыном. Я понятия не имела, как она отреагирует. Закричит на меня? Рассмеется в лицо? Выгонит меня из дома и запретит видеться с Люком? После того случая, когда Нэй и Мэл подшутили надо мной, я засомневалась в том, как Мэл относится к моим чувствам к Люку.

На кухне стоял дрожжевой запах пекущегося хлеба. Из-за лечения Мэл тошнило почти от любых мучных продуктов, но выпечка оставалась ее любимым делом, которым она занималась всегда: когда переживала, радовалось или грустила. Поэтому, хотя она почти ничего не ела, она проводила на кухне каждый день, если только Большое Зло окончательно ее не выматывало.

В тот день она сидела за столом и что-то перемешивала в миске. Бо́льшую часть ее головы прикрывала бандана. Мэл никогда не была худенькой, поэтому в моем горле образовался ком, когда я увидела, насколько резко стали выпирать ее ключицы.

– Джесси, девочка моя, ты только пришла? – спросила она, протягивая мне руку, чтобы обняться со мной. Я на минуту прижалась к ней, а потом отстранилась.

Ее бровь тут же взлетела вверх, и я догадалась, что она поняла язык моего тела и почувствовала мое настроение. Так что я выпалила свою новость, пока она не успела ни о чем спросить, а я – передумать.

– У нас с Люком кое-что произошло.

Никакой реакции не последовало; я даже засомневалась, расслышала ли Мэл мои слова. Она просто протянула мне деревянную ложку, чтобы я попробовала тесто.

Я так и сделала.

Наконец Мэл вздохнула:

– Он поэтому приехал домой на выходные?

Я кивнула. Меня ужаснуло, хотя и не удивило, то, как быстро она нас раскусила.

– Позови Люка, – попросила Мэл. – Он в своей комнате.

Пару минут спустя мы втроем уже сидели в гостиной. Мы с Люком устроились на разных концах длинного дивана, а Мэл – на маленьком.

– Ну что, обсудим основные правила? – спросила Мэл, раздув щеки и шумно выдохнув.

Я украдкой бросила взгляд на Люка и обнаружила, что он смотрит на меня с таким же непониманием.

– Тебе запрещается закрывать дверь в свою комнату, когда вы вдвоем. Да и вообще закрывать дверь в любую комнату, – сказала она. И продолжила, словно говоря сама с собой: – Хотелось бы надеяться, что этого окажется достаточно, но, вопреки распространенному мнению, когда-то давно мне было семнадцать – и восемнадцать тоже, – поэтому я произнесу эту истину вслух: самое главное, чтобы вы двое помнили о безопасности.

Люк застонал, а я уронила лицо в ладони.

Мэл упорно продолжила.

– Я серьезно… У вас, конечно, будут возникать определенные желания и все в таком духе…

– Господи, мама, – простонал Люк. – Мы же всего-навсего поцеловались! – Он обернулся ко мне. – Что ты ей сказала?

Я беспомощно пожала плечами.

– Послушайте, раз есть возможность, что это произойдет, лучше вам, черт возьми, уметь об этом разговаривать. Все остальные варианты – просто бегство от реальности, а мы с вами так поступать не будем.

– Мэл… – взмолилась я.

– Я говорю все это только потому, что люблю вас обоих. Я знаю, вы оба очень умные, но это одна из тех вещей, которые мать может сделать только раз в жизни – и то, если повезет, – голос Мэл внезапно задрожал. – Так что я не собираюсь упускать возможность вас смутить и искалечить вам психику на всю оставшуюся жизнь.

Смеясь, она промокнула уголки глаз.

Люк встал и обнял ее. Я подошла с другой стороны и сделала то же самое.

Мы простояли так некоторое время, поддерживая ее, словно две колонны. Или, возможно, это она поддерживала нас; было трудно определить. Наконец она выскользнула из наших объятий.

– Ладно, может, я и зануда, но быть третьим колесом я точно не собираюсь.

– Ты никогда не будешь третьим колесом, – заверила я Мэл, и она рассмеялась, а потом встала и зашагала в сторону кухни, снова оставив нас с Люком сидеть на одном диване. Только теперь расстояние между нами было гораздо меньше.

Внезапно осознав реальность происходящего, я почувствовала, как меня накрывает волна смущения, и принялась снимать невидимую ниточку со своего платья, только бы не глядеть Люку в лицо. Когда я все же подняла глаза, он смотрел на меня как-то странно, словно пытался не засмеяться.