Время против нас и за Антанту: если воля Антанты к победе выдержит, то наши виды на продиктованный нами мир будут все больше сводиться на нет. Но последняя нота неприятеля к Вильсону является новым и неопровержимым доказательством его боеспособности.

Далее 1917 года Центральные державы не могут воевать с надеждой на успех. Итак, если мы не хотим, чтобы условия мира были в конце концов предписаны нам неприятелем, то мир должен быть заключен еще в этом году, то есть мы должны вынудить его у врага.

Сейчас военное положение неблагоприятно ввиду предстоящего англо-французского наступления на Западном фронте, о котором говорят, что оно будет предпринято с еще более страшной силой, чем последнее наступление на Сомме.

Для того чтобы дать ему отпор, приходится уже сейчас снимать части с других фронтов. Отсюда следует, что теперь уже нельзя рассчитывать на наступление против России, возможное еще год тому назад и которое должно было повергнуть в прах хотя бы этого врага.

Итак, раз возможность покончить с Восточным фронтом исчезает, то следует попытаться добиться решения на западе, и притом немедленно, пока беспощадное применение к делу подводных лодок может еще оказать влияние на англо-французское наступление тем, что помешает передвижению транспортов частей и военного снабжения, провозимого под нейтральным флагом.

При оценке действия обостренной подводной войны на Англию следует обращать внимание не только на шансы сокращения подвоза продовольствия, но и на сокращение ее средств сообщения в такой мере, что война станет для нее немыслимой. Едва ли менее значительно будет действие, которое она окажет на Италию и Францию; правда, что нейтральным государствам также придется пострадать, но не исключена возможность, что именно этот факт будет использован для ускорения мира.

Америка едва ли пойдет дальше перерыва дипломатических сношений; с войной против Соединенных Штатов нам сегодня уже не приходится больше считаться. Не следует забывать, что Соединенные Штаты – как они и доказали в Мексике – плохо подготовлены к войне и что к тому же у них только одна забота – Япония. А Япония обязательно использовала бы войну Америки на Европейском континенте.

Но если даже Америка и вступит в войну, то она во всяком случае не будет готова раньше трех или четырех месяцев, а за это время и нужно добиться европейского мира. По расчетам специалистов (между прочим, и голландских хлеботорговцев), Англии сейчас хватит продовольствия не больше, чем на шесть недель, или в лучшем случае на три месяца.

Подводная война с Англией будет вестись на Северном море с пятнадцати баз, так что прохождение хотя крупного судна почти немыслимо. Что же касается сообщения через Ла-Манш, то, если оно даже не будет действительно прервано, то станет играть иную роль хотя бы потому, что характер железнодорожной сети Франции исключает возможность соответствующего развития этого пути.

А раз обостренная подводная война будет в полном ходу, то террор, который она произведет (потопление судов без предупреждения), приведет к тому, что многие суда уже вообще не посмеют выходить в море.

Из предшествующего намечается возражение, которое приводится в ответ на наши аргументы против беспощадной подводной войны. Оно должно служить опровержением теории, по которой небольшой приток хлеба из Аргентины и Соединенных Штатов (плохой урожай) в настоящее время не может играть важной роли, а следовательно, не стоит жертв, связанных с подводной войной и с вызываемым ею расстройством путей сообщения. Я отмечал в беседах по этому вопросу: факт, что Америка будет готова к войне только через три месяца, не исключает того, что через шесть или восемь месяцев она наконец все же достаточно подготовится и сможет вмешаться в европейскую войну в такой период ее, когда, даже поставив предварительно эту последнюю карту, мы бы могли добиться приемлемого мира. Не следовало бы забывать, что если мы в Америке имеем дело с англосаксонской расой и что если она когда-нибудь уж решится на войну, то во всяком случае вложит в нее энергию и настойчивость, аналогичную Англии, которая также вступила в войну неподготовленной, а сейчас выставила против Германии прекрасное миллионное войско. Я говорил, что не могу также положиться и на японскую опасность в Америке, раз Япония связана с Россией и Англией договорами, весьма для нее выгодными, в то время как влияние Германии в Азии исключено.

Я, между прочим, указывал и на большие надежды, возложенные в свое время на цеппелины как орудие войны.

Циммерман сказал мне: “Поверьте, что мы беспокоимся не меньше вашего; я из-за этого провел немало бессонных ночей. Точной уверенности в успехе быть не может, мы должны удовольствоваться примерными выкладками. Потому мы и не приняли до сих пор никакого решения. Укажите мне, как добиться приемлемого мира – и я первый откажусь от подводной войны. По тому, как дела обстоят сегодня, и я, и многие другие уже почти склоняются к этому”.

До сих пор еще также не решено, надо ли сделать предварительное совещание в случае, если беспощадная подводная война будет принята.

Государственный секретарь Циммерман сказал мне, что он обдумывает, не сделать ли соответствующее заявление Вильсону, в котором в виде объяснения поведения германского правительства президенту указывалось бы на презрительное отношение Антанты к вопросу о мире, и предлагалось бы в целях охранения жизни и собственности американских граждан обозначить суда и морские маршруты, предназначенные для сообщения Америки с другими нейтральными государствами.

Вена, 15 января 1917 года.