Навстречу ей из секретарской выскочили Суон и Алоиз. Разглядеть что-либо было невозможно. Стоял плотный дым и слёзы застилали глаза. Ива закрыла нос и рот рукавом, другой рукой показала на дверь кабинета Карниваля и мужчины налегли на дубовую панель. Дверь была заперта. Ива с трудом преодолела несколько ярдов до двери, упала перед ней на колени и вынула шпильку. Через секунду дверь распахнулась: За ней было почти ничего не видно, так густо стояла сизая, зловонная мгла.

— Закройте дверь! — скомандовал Суон и бросился к окну.

Когда в комнату ворвался свежий ночной воздух, пелена немного развеялась, тёмная комната озарилась языками пламени, вырывавшимися из окон второго этажа; стало видно, что в кресле кто-то сидит, вернее — полулежит. Это был Гай Флитгейл. На его лоб стекало несколько струек крови, уже запёкшихся на висках, руки Флитгейла лежали на столе, словно придерживая разбросанные и уже тлеющие бумаги.

— Он жив? — выкрикнул Суон.

Ива бросилась к креслу, ловко обогнув огромный стол, наклонилась над Гаем и приложила ладонь к его щеке.

— Жив, — ответила она, а потом подняла глаза, остановив взгляд над спинкой огромного кресла. В стене зияла небольшая прямоугольная ниша, сбоку от неё на стене криво, словно на одном гвозде, висел тёмный голландский натюрморт.

Тайник был пуст.

Гая положили на пол посреди кабинета; пока Алоиз осторожно осматривал его голову и пытался привести в чувство, Суон подошёл к двери. За дверью стали слышны звуки стихии, что-то падало и рушилось; дверь, а особенно — бронзовая ручка, были горячими — выйти было невозможно. Из высокого окна было видно, как по лужайкам вокруг дома бегают люди, подъехали ещё пожарные кареты и даже пожарная машина, надраенная, как на парад.

— Нам стоит поторопиться. Он может передвигаться? — спросил Суон, срывая бархатные гардины с окна.

— Не думаю, сэр, — с сомнением ответил Алоиз. — Он без сознания.

— В таком случае вам придётся позаботиться о нём, — распорядился Суон, и Алоиз спокойно и деловито подчинился его распоряжению.

— Сюда! Сюда! — закричал Суон в окно, и несколько пожарных заторопились к стене.

— О, нет, это почти невозможно… — проговорила Ива, выглядывая в окно, но без малейшей паники или отчаяния в голосе. Но что-то ухнуло в коридоре, в дверь требовательно и угрожающе стукнуло чем-то тяжёлым, вероятно — обваливалась дубовая обшивка, и все трое прижались к окну. Алоиз держал на спине безвольное тело Флитгейла, Суон спускал с подоконника кое-как связанные шторы. Нижний край едва доставал до середины высокого бельэтажа особняка, но под окном уже толпились какие-то люди, подтягивая лестницы и расстилая что-то вроде толстого ковра.

— Прошу вас, сударыня, — Суон вложил ей в руки край гардины. Такая милая галантность в подобных обстоятельствах была принята с царским достоинством.

Ива присела на подоконник, опираясь на руку инспектора, кинула взгляд на Алоиза, ободряюще улыбнулась Суону и скользнула вниз. Инспектор увидел лишь, как её тонкие, бледные руки цепляются за лиловый бархат, и лицо, видневшееся в темноте, белеет гипсовой маской, и вдруг всё исчезло во мраке. Через мгновение послышались радостные крики внизу: Ива поднималась с земли. Её лицо забелело вверх, призывая оставшихся.

— Вы справитесь? — спросил Суон, когда Алоиз подтащил Гая к подоконнику.

— Полагаю, что да, сэр.

Дверь уже горела крыша над кабинетом. Алоиз неловко перелез через подоконник, стал карабкаться вниз по скользкому бархату, удерживая одной рукой Флитгейла. Вслед за Алоизом полетели горящие обломки кровли, где-то посередине спуска один из них вскользь задел беглецов, послышался сдавленный крик секретаря, вопль собравшихся внизу, затем глухой удар о землю. Как бы то ни было, они были на земле, а Алоиз слабо поднял руку, чтобы дать знать о том, что жив.

Тонко задребезжало стекло витрины в глубине кабинета, тихо затрещало дерево; Суон перелез через подоконник, встал на узкий карниз, приноравливаясь к спуску, но штора уже горела.

Удивительное спокойствие овладело инспектором. Что же, он по-своему недурно прожил свою жизнь. Конечно, немного жаль… Последние дни были необычными, жаль оставлять всё так, на полдороге. Было бы всё же любопытно… Тело стало лёгким, за грудиной стало пусто, Суон спокойно посмотрел вниз и скользнул по пылающей шторе.

Внизу, стоя с запрокинутым вверх лицом, Ива одними губами прошептала:

— Ну же…

Несколько человек держали за углы ковёр и суетливо и неслаженно тянули его то в одну сторону, то в другую, пытаясь, каждый со своего конца, предугадать место падения инспектора. Неожиданно для всех тёмная фигура отделилась от горящей шторы, затем раздался будто бы хлопок, спасатели повалились в кучу, в самой глубине которой был погребён под персидским ковром инспектор Суон.

* * *

— Бог мой, да вы просто родились с серебряной ложкой во рту! — раздался где-то приятный, слегка удивлённый баритон.

— Вы — врач? — спросил Суон, с трудом открывая глаза.

Ему было больно

— Доктор Ллойд.

— Что со мной?

— Почти ничего. У вас слегка обгорели брови и ресницы, ну и ваши усы тоже пострадали. Всё могло закончиться куда хуже. Не могу пожать вам руку, сэр, это не доставит вам удовольствия.

Доктор улыбнулся и сделал шаг назад, исчезнув для Суона в жидком белом молоке.

— Что с остальными? — в молоко спросил Суон, едва шевеля губами.

— Не волнуйтесь, инспектор, все более или менее здоровы.

— Молодая леди и джентльмен в водительском шлеме?

— Все целы, на удивление. Одни лишь ссадины и ушибы, — сообщил из ниоткуда бодрый голос.

— А Флитгейл? Молодой человек? Что с ним?

— О, сэр, вы уже пытаетесь исполнять свои обязанности! — вновь улыбнулся доктор Ллойд, появляясь из белого небытия, уже с металлическим лоточком в руках. — Не беспокойтесь, он будет жить и, наверняка, долго. Везунчики живут долго. А можно сказать, что ему-то чертовски повезло. Он получил сильный удар по голове, и был без сознания. Если бы вы не подоспели — он бы, несомненно, погиб. Но — Бог милостив. Сотрясение мозга, отравление угарным газом, кое-какие ожоги… Он уже пришёл в себя.

— А лорд Карниваль?

— А вот о его светлости ничего не могу вам сообщить. Полиция осматривает особняк. Дом сгорел почти полностью, осталось одно крыло и, слава Богу, огонь не перекинулся на флигели. В больнице лорда нет, и тела пока не нашли. А теперь — никаких больше вопросов. Укол, инспектор. Для вашего же блага.

Молоко сгустилось, Суон уснул почти довольным, хотя на самой грани сна, прежде, чем опуститься в белую тишину, он подумал о чём-то занятном и важном, но мысль расплылась, утонула, не успев оформиться в слова.

Через несколько дней инспектор Гэйбл, которому было поручено расследование обстоятельств пожара в особняке и дело об исчезновении лорда Карниваля, сообщил уже освободившемуся из-под опёки докторов Суону, что врач разрешил побеседовать с Гаем Флитгейлом. Доктор Ллойд категорически возражал против длительной беседы и присутствия девицы-сиделки Карниваля, но, в конце концов, ему пришлось смириться с её присутствием.