– Хорошо, – неохотно отступая, кивнул мальчик.

Через некоторое время все снова собрались вместе и направились к видневшимся над лесом далеким горам. Миколлка с довольным видом восседал на спине оборотня, по-детски снисходительно глядя на взрослых. Выражение его симпатичного личика было настолько уморительным, что взрослые невольно расплывались в улыбках.

Сердце Ли заходилось от нежности к ним обоим: и к ее любимому оборотню, и к очаровательному малышу, с такой непосредственностью и безропотностью воспринимающему тяготы пути. И если бы не впившийся глубоко шип боли после гибели Теа и не подсознательно давившая ответственность, возложенная на ее плечи, Лиесса была бы абсолютно, безоговорочно счастлива. Но девушка давно уже научилась радоваться всему, что преподносит ей судьба, поэтому не позволяла сомнениям и страху отравить свою душу.

Каро со свойственной ей жизнерадостностью также спрятала боль глубже в сердце, решив, что оплачет дорогую подругу тогда, когда можно будет позволить себе расслабиться. А пока девушка с интересом прислушивалась к звукам леса.

– Слышите? – через некоторое время окликнула она друзей.

– Ты о чем? – обернулся Старейший.

– Птицы! Они снова поют!

И в самом деле, птичьи голоса, не слышимые на той стороне реки, в лесу, отравленном Тьмой, теперь зазвучали с новой силой. Мелодичные трели неслись со всех сторон, перекликаясь на разные лады.

– Как такое может быть? – Ли изумленно проводила взглядом вспорхнувшую пичугу. – Неужели Тьма не добралась сюда? Но почему?

– Боюсь, это очередная тайна, разгадка которой нам неподвластна, – улыбнулся Аллариан. – Будем радоваться передышке, надеясь, что она затянется.

И все же, несмотря на царившее вокруг спокойствие, Корр держался настороже, не торопясь сменить ипостась. Ребенок на спине совершенно не мешал оборотню прислушиваться к лесу и ловить запахи живых существ. Чутье помогало ему «видеть» в отдалении мелких зверушек, которые, не таясь, грелись под теплыми лучами; несколько раз он уловил присутствие более крупных животных, не торопившихся выдать путникам свое присутствие. Но ничем угрожающим не пахло.

Лес казался странно ухоженным, словно неведомые силы вычистили из него все погибшие и поваленные деревья, убрали сломанные ветки и колючий кустарник, постоянно цеплявший одежду на той стороне реки. Идти было настолько легко, что дорога воспринималась увеселительной прогулкой. Но, как ни странно, именно это и заставило путников занервничать – уж слишком спокойно и умиротворенно было вокруг. Почти нереально.

Постепенно разговоры стихли, сменившись легкой настороженностью. И даже Миколлка вел себя спокойно, поддавшись общему настроению. Он ехал на спине оборотня, крутя золотистой головкой во все стороны и пытаясь высмотреть что-то необычное. И именно его любопытство принесло неожиданные плоды.

В какой-то момент, возбужденно вытянувшись, он дернул Корра за ухо:

– Там! Смотрите! Там что-то есть!

В глубине леса, слева от тропинки, разливалось странное сияние, мягко обволакивая ближайшие к нему деревья. С того места, где путники остановились, рассмотреть его было невозможно, как и определить источник свечения.

– Пр-р-ровер-р-рим? – повернув голову к Старейшему, спросил Корр.

– Ты чувствуешь что-то? – спросил его тот.

– Ничего опасного, – принюхиваясь, мотнул головой кот.

– Хорошо, мы не сильно отклонимся в сторону. Идемте.

* * *

То, что предстало их взглядам, когда они, наконец, подошли вплотную, ошеломляло настолько, что все застыли на месте, не в силах отвести глаз: на небольшой, идеально ровной полянке бил фонтан чистой энергии. Мягкие волны ослепительно-белого цвета, заставляя смотревших щуриться, ниспадали с его вершины, спускаясь на землю и бесследно растворяясь в ней. Высотой в два человеческих роста и окружностью в несколько обхватов, фонтан казался воздушно-невесомым.

Корр осторожно принюхался. Запах, исходивший от «источника», был неуловимо притягателен. Легкие оборотня втягивали воздух до тех пор, пока резкая боль не заставила его шумно выдохнуть. Этот звук разрушил чары, и люди, растерянно моргая, задвигались, не решаясь подойти ближе.

Стоило Ли сделать шаг к мерцавшему свету, как его поверхность словно подернулась рябью и на ней проявилось огромное полупрозрачное лицо. Белые призрачные пряди волос развевались на невидимом ветру, обрамляя неземной красоты черты. Закрытые поначалу глаза открылись, заставив девушку отпрянуть, – такой чуждостью повеяло от этих слепых глаз, смотревших, казалось, прямо в душу. Губы шевельнулись, и по опушке разнесся бархатный, полный печали голос:

– Дитя мое, не пугайся. Когда-то я был Богом этого мира, Создателем живущих в нем рас, Защитником его покоя. Но мой брат, демон, чьей матерью была сама Тьма, пленил меня, требуя власти над моим детищем. Он мечтал уничтожить все, что я создавал с такой любовью, ведь моей Силой было Созидание, а его – Разрушение. Зависть снедала его… день за днем. Томимый в темнице, я пытался разорвать огненные цепи злобы, сковывавшие меня, но их чары заточили мою силу внутри. И лишь когда брат пообещал уничтожить моих детей, я обратился к последнему средству… Он бы назвал это Проклятием, а я – Истинным Светом. В последние минуты своей жизни я смог преодолеть чары оков и выпустил его…

Я не знаю, кто ты, дитя, и откуда, но раз Свет привел тебя сюда, значит, там ты потеряла все. Лишь в то мгновение, когда неоскверненная злом душа, прошедшая через страдания, искренне пожелает покинуть мир… Только тогда открывается Путь. Я не знаю, сколько времени у тебя было в запасе и обрела ли ты здесь свое место… Прости меня. Я лишь надеюсь, что мой Эльмиер принял тебя. Моя воля вырвала тебя из привычного, бросая в неизвестность и обрекая на ту судьбу, что ты для себя сама не выбирала. О, если бы я мог остановить его сам! Но я погиб, спасая то, что было мне дороже жизни – моих детей. Я надеюсь, твоя чистая душа сможет понять меня и простить.

Если ты видишь меня… слышишь меня… знай! Конец твоего пути близок! И если все пошло по моей воле, то Венец Жизни украшает твое чело, наполненный твоей Стихией. Он поможет тебе заточить моего брата в мертвом мире, откуда ему нет пути назад, и разрушить его материальное воплощение. Прошу тебя, ничего не бойся! Верь в себя! Ты поймешь, что нужно сделать, когда придет время… Спаси мой мир… – голос затих, а по призрачному лицу мертвого Бога катились слезы.

Ли смотрела, как гаснет образ и мягкое мерцание энергии, опадая все ниже и ниже, уходит в землю, оставляя после себя пустую полянку и щемящее чувство потери чего-то неизмеримо прекрасного. Щеки девушки были мокрыми от слез. Вытерев их тыльной стороной ладони, она подняла руку и дотронулась до проявившегося по ее зову Венца:

– Я прощаю, ибо мне не за что винить тебя, давшего мне новый мир, что стал мне всего дороже. Я обещаю, что не отступлю от уготованного мне пути и сумею остановить Тьму!

Тиара ярко вспыхнула, вторя горячему шепоту хозяйки.