Ага, вроде меня. Я тоже комарам невкусен. Только я не здешний и не собираюсь делиться правильной формулой заклинания. Но вот тараканов и клопов выводить не умею. Первые в том мире считались признаком зажиточности, а вторых почему-то не имелось. Блохи были, а клопы отсутствовали. Я тогда был слишком молод и глуп, чтобы выяснить, не избавились ли от кровососов радикально, и как это делается.

— Отложим пока на будущее интересную загадку. Вернись к магине. Или колдунье?

Ну, не суть. Рассказывай!

— Я даже не знаю, — смущенно сказала Таня. — Когда лэрд встал, он пошел в один из шатров. И там сидела эта… Кили О’Дал. В возрасте уже, заметно за шестьдесят. О чем говорили, не поняла. А потом она посмотрела, — девушку передернуло, — как иголкой ткнула. Показала: иди сюда и садись. Взяла руками за голову, продолжая беседовать, и будто током долбануло. Никогда не било? Не из розетки, но два контакта в детстве пальцем сводишь?

— Я понимаю.

— Ну вот. Шарахнуло нехило, аж в глазах темно стало. А потом она показывает руками, — опять этот жест с вытянутым пальцем. — Берет меня здесь, — второй рукой за кисть, — и огонь появился. Опять что-то сказала лэрду и небрежно на дверь указала.

Типа, вали отсюда. Я вышла, ощущение вспомнила и попробовала. Есть! Без нее есть! Но чтобы еще чего — как делать, не понимаю!

Из хлева донесся возмущенный крик и звук удара. Незадолго до этого в него зашел

Бойл в сопровождении еще одного незнакомца со шпорами и в кольчуге. Невольно

67 кошусь на происходящее. В проеме не все, но многое видно. Она и не пытается прорваться. Потом смутное бубнение голосов, прервавшееся внезапно.

— Вот и прекрасно!

— Чего? — глядя на вход в сарай, спросила Таня в недоумении.

— Головой подумай. Тебя явно проверили на способности. И они есть. Какая категория по туземной квалификации — мы со временем разберемся, как и что дальше делать. Главное, язык выучить. А правильным действиям научимся. Раз что-то вышло, со временем и другое пойдет.

— Это чего же они там творят! — сказала с негодованием на хорошо знакомые ритмичные звуки.

— Сиди, — дернул ее назад, не позволяя встать. — Убери руку от пистолета, иначе ударю!

— Да они же насилуют! — Но кобуру оставила в покое. Видать, поверила.

— Мне отсюда лучше видно, сама раком встала.

— Когда двое здоровых жлобов нож приставят, сама — да!

— Ты не на Земле, — прошипел я ей в лицо со злостью. — Хоть что-нибудь читала перед Лазом, кроме книг про безумную любовь с мускулистым красавцем-рыцарем? Или дальше не пошла? «Вестник миров» даже не открывала?

Официальное издание, выпускаемое немалым тиражом и печатающее строго научные статьи и наблюдения в иных мирах. По общественной, религиозной практике. Биологию с разными астрономиями в других журналах печатают. А это читать иногда очень занимательно. Хотя многие дальше брачных обычаев не идут. А не мешало бы разобраться, что культ прекрасной дамы очень специфический обычай определенного времени и района Европы. Такое встречается крайне редко, да и те могли платонически вздыхать в основном у трубадуров в песнях. А на деле дамы имели любовников, а кавалеры валяли крестьянок без малейших угрызений совести, продолжая петь о любви. И

это еще ничего. Как писали в одной из биографий про небезызвестного человека, с афоризмом про Париж, стоящий мессы, чтобы обмануть короля, тот сблизился с герцогом

Гизом, и они спали в одной постели. Намек такой прозрачный, аж жир сплошной. И это в христианской стране! Чем занимались самураи, и вовсе не хочется вспоминать.

— И при чем тут это?!

— При том, что до двадцатого века практически везде и всегда, за редчайшим исключением, женщина была вещью! Она не могла наследовать, и муж распоряжался не только ее имуществом, но и телом. Иногда прямо продавали супругу. В просвещенной

Англии, в девятнадцатом веке, например. Вписываться за чужую бабу, не имея понятия об их обычаях, — нарываться на крупные неприятности.

— Насилие остается насилием, в каком веке и на какой планете оно бы ни происходило.

Ох, и сюда пробрались феминистки. Еще поимеем кучу неприятностей от такого поведения.

— Макс, — позвал вывалившийся из хлева Бойл, почесывая брюхо под задравшейся рубахой. До ширинки на молнии пока не додумались, а то бы застегивал на ходу. — Не хочешь бабу? У тебя же есть чего кинуть, она согласная.

— Что он сказал? — напряженно потребовала Таня.

— Говорит, дешево берет, — перевел я с сарказмом. — Вдруг тоже присоединюсь…

Нет, — уже доброжелателю Бойлу. — Лицо.

Как объяснить, что не мой тип, если слов не хватает. А уж сказать «брезгаю после других» и вовсе не способен. Да и знал бы, не произнес. Зачем обижать человека, пытающегося сделать тебе приятное.

Он заржал, хотя вроде ничего смешного не прозвучало. Или употребил как-то не так выражение? Сказал по недостатку у меня ума нечто оставшееся неизвестным приятелю, закончившему свое дело, и оба учапали, посмеиваясь.

68

Тут показалась и женщина. На лицо совершенно спокойная, несет ведро с молоком. Не уверен, что такой быстрый заход ей понравился, но выяснять ее впечатление совершенно не тянуло. В сторону дернувшейся было к ней Тани произнесла нечто мелодичное. Вблизи было видно, что давно не девушка. Я бы на нее и на Земле не позарился, вешайся прямо на шею. Возможно, еще не старая, однако всерьез давит тяжелая работа. Мечтающие о возврате к прежним замечательным денькам и близости к природе не понимают, насколько мы живем лучше и сытнее. Ах, добавляют в продукты сою или пальмовое масло! А жрать постоянно рацион на три четверти из кукурузы или ржи, слегка разбавленный овощами и малопитательной репой, с мясом по большим праздникам, не хочешь? В сорок лет уже старухи, да еще и детей рожают регулярно.

— Не обижайся, — сказал примирительно, — Таня. Просто постарайся не делать резких движений до поры. Хотя бы пока не сможешь нормально объясниться.

— Ударил бы? — потребовала.

— Полагаю, и без этого удержал, — дипломатически отвечаю. — Но если бы она выползла в слезах и соплях, не стал бы возражать против посещения лэрда с жалобой.

На самом деле нашел бы и тогда причину не встревать в чужие разборки. Пока никому не клялись в верности, не стоит брать на себя обязательства любого рода или создавать врагов. Но говорить это ей категорически не рекомендуется. Воспитание двадцать первого века, когда женщина не просто равна, а главнее.

ПРОВЕРКА

Доезжая до перевала, все замедляли ход и останавливались. Когда мы добрались до точки общего торможения, тоже невольно захотелось замереть. Прекрасный вид на расстилающуюся перед нами долину, зажатую между высокими горными хребтами. Внизу протекала достаточно широкая река, питающаяся множеством ручьев и притоков со склонов гор. Вдоль нее разбросаны поля и поселки. С такого расстояния особо не разобрать, однако все явно возделывается. Границы участков хорошо заметны по каменным стенкам.