добавил Петерс, — гораздо дальше от своей цели, чем они были в дни восстания на Красной Горке.

Петерс поведал корреспонденту, как английские и французские интервенты пытаются втягивать в войну против Советов «нейтральную» Финляндию: «В Финляндии существуют площадки для английских и французских аэропланов, откуда они совершают налеты на Кронштадт и Петроград. Наши летчики лишены возможности бороться с ними решительно, ибо «нейтральная» граница настолько близка, что, как только наши летчики поднимутся, чтобы сбить аэропланы противника, английские и французские аэропланы удирают через границу. Мы не преследуем их, потому что не хотим нарушать «нейтралитет» Финляндии…»Независимая» Финляндия фактически потеряла всякую самостоятельность», — резюмировал Екаб.

Он приостановился, как-то вдруг задумался, успел мысленно побывать далеко-далеко… аж в самом Лондоне! Встряхнулся, как от сладкого сна, сказал: «Все помнят, как в прошлую войну англичане с пеной у рта обвиняли немцев в том, что они во время своих налетов на Лондон, как варвары, губили женщин и детей… Теперь, наоборот, английские аэропланы совершают налеты на Петрозаводск, и я знаю, что благодаря их налетам там есть не одна сотня жертв среди мирных жителей, женщин и детей».

Потом он сказал то, что считал самым главным, и не боялся, что повторяется: повторение лишь тогда ненужная жвачка, когда касаются малосущественного. «Настроение питерских рабочих превосходно, несмотря на то что они все отдали на фронт, особенно это относится к нашей партии, пославшей на фронт свои лучшие силы. Рабочие готовы в любое время дать решительный и энергичный отпор всякому, кто только посягнет на Советскую власть».

«…РАБОТНИК КРУПНЫЙ

И ПРЕДАННЕЙШИЙ…»

Горькая чаша. Бывает горше полыни. Еще горше, когда пьешь чашу беды народной…

В Москве нужда в людях чрезвычайная. Петерс получил паек на три дня: сухарей — два фунта, сухой воблы — четыре. Ему полагался дополнительный паек, он получил и его — кулек леденцов. Перед ним — нелегкая дорога на Украину…

Потом в документе ЦК партии будет сказано, что за период с 1 июля по 15 сентября 1919 года «силы партии и в первую голову ЦК были еще больше, чем прежде, отданы фронту.

…Получили боевое крещение организованные после съезда (имеется в виду VIII съезда партии. — В. Ш.) отряды особого назначения. Хотя эти отряды не представляли из себя регулярных воинских частей и предназначены лишь для охранной службы на местах, тем не менее ЦК были вызваны из ближайших губерний по 10 процентов состава отрядов и часть их была направлена с отрядом тов. Петерса на Украину».

Военные сообщения с Украины приходили тревожные, иногда неопределенные: прорвались по левому берегу Днепра к самому Киеву деникинские части, а петлюровские банды — по правому. Через шаткие опоры недавно восстановленного моста потянулись на север от Киева поезда с ранеными, длинные эвакосоставы. Стояли дни бабьего лета, и, казалось, просится тепло в душу, но шла война — в тревогах воинских эшелонов, в потоках эвакуации…

Поезд, в котором ехал Петерс, с трудом продвигался через запруженные железнодорожные станции, и он ходил по путям, где метались железнодорожники с флажками, хрипло свистели паровозы. Заглядывал в товарные вагоны встречных поездов, двери вагонов настежь были открыты в широкий мир. Ему хотелось услышать, что говорят те, кто еще два-три дня назад видел Киев.

В вагоне, в противоположных его концах, стояло две кровати. С одной поднялся заросший человек, спросил: чего надо? Рассказал, что в составе эвакуируются сотрудники Совета народного хозяйства. На второй кровати жена служащего. Посередине вагона стояли мешки с мукой, сахаром, корзины с яйцами, картошкой. По 2–3 человека свободно размещались и в других вагонах. Раненые ехали по инструкциям лазаретов и железной дороги: в каждом вагоне человек по сорок и еще медсестра.

В Центральном Комитете партии в Москве Петерсу дали задание «раскассировать» Всеукраинскую ЧК (ВУЧК).

Это было связано с тем, что значительная часть Украины оказалась захваченной белыми и войсками буржуазных националистов и встал вопрос о ее роспуске. Петерса назначили представителем ВЧК на Украине и поручили через ЦИК Украины объединить ВУЧК с ВЧК.

В Киеве его встретили. Увидел растерянное лицо начальника гарнизона Павлова, сразу понял, насколько серьезно положение. Оборона города трещала на всех подступах. Все ближе подходили деникинцы, банды Петлюры, Зеленого. От гула канонады взлетали вороны и с криком носились над домами зловещими черными стаями…

22 августа в спешке собрались члены Совета рабоче-крестьянской обороны Украины и члены Реввоенсовета 12-й армии. Утверждали Совет Киевского укрепленного района в составе коменданта «т. Петерса и членов тт. Ворошилова и Лациса». Пункт второй гласил: «На основании существующих положений об укрепленных районах в исполнение должности начальника гарнизона вместо тов. Павлова вступает т. Петерс».

Медлить было нельзя, как вообще нельзя медлить, когда окружает волчья стая…

За день до прибытия Петерса М. Лацис как председатель ВУЧК кратко объявил о сдаче оружия населением. Петерс сказал, что такое неконкретное объявление трудно провести в жизнь, особенно проконтролировать. Он написал 26 августа за подписями Ворошилова, Лациса и своею приказ о сдаче оружия. Это был подробный документ — со сроками, указанием восьми районных комендатур Киева, куда надлежало его доставлять. Да, этот приказ схож с тем, что Петерс подписывал в Питере, где был выполнен до конца! Но здесь, как с горечью понял Екаб, такой план уже запоздал.

Днем раньше Политбюро ЦК КП (б) Украины дважды рассматривало вопрос об эвакуации Киева и сначала относительно отъезда ВУЧК было решено предоставить этот вопрос «на усмотрение т. Петерса». Однако во второй раз Политбюро постановило: оставить в Киеве ВУЧК в сокращенном составе при штабе укрепленного района, остальных работников отправить пароходом в район Гомеля.

Петерс взял на себя заботы по латанию линии обороны, на что-то радикальное уже не осталось времени. Рыли окопы у самого города, сооружали новые огневые точки, позиции для пушек, пулеметов, минировали подходы к дорогам, линиям связи.

Петерс вызвал к себе начальника Киевского сектора Внутренней охраны Республики Н. Ф. Латышева. Тот признался — замотан, носится в поисках бревен, гвоздей, подвод («грабарок») для подвозки камней и земли, почти не спит. Петерс слушал Латышева, всматривался в него и думал: что эти люди должны и могут сделать еще? Вручил Латышеву еще один мандат на исполнение «обязанности инспектора войск всех родов оружия, входящих в непосредственное подчинение Военного Совета Киевского укрепленного района, равно т. Латышеву вменяется в обязанность осматривать и проверять укрепленные сооружения в вышеназванном районе…». Внизу две подписи — Е. Петерса и К. Е. Ворошилова. Начальникам и командирам, к которым относились указанные вопросы, было предложено «беспрекословно подчиняться… всем указаниям и распоряжениям т.