Франсис бросило в дрожь.

– Никогда. Если позволю, мне конец. В этом случае милорд Рочестер порвет со мной.

– Он так сказал?

– Намекнул. Дженнет, мы должны найти выход. Мы должны выбраться отсюда. Я чувствую себя словно в тюрьме. А мне нужна свобода. Я не могу тут даже дышать.

– Надо постараться, – сказала Дженнет.

* * *

Эссекс почти жалел, что вернулся в Чартли. Здесь гораздо труднее хранить в тайне не совсем обычные отношения с женой. Теперь его вассалы знают, что он настолько противен своей жене, что она отказывается жить с ним. Эссексу было немногим больше двадцати лет, и он имел мало опыта с женщинами. Франсис, будучи на два года моложе его, по сравнению с ним была более осведомленной: она видела его насквозь, а он все время попадал в затруднительное положение.

Будь у него более сильная воля, он мог бы силой проникнуть в покои жены и доказать ей, кто здесь хозяин, по его характер был слишком мягок, чтобы воспользоваться таким способом, и Роберт надеялся, что сможет убедить Франсис поступать благоразумно.

Он даже находил ей оправдания – она невинна, не подготовлена к замужеству и смотрит на брак с отвращением. В конце концов, Франсис очень молода – со временем она повзрослеет, и тогда ей будет стыдно за все неприятности, которые она доставила ему.

Все соседи были в курсе, что в замке происходит нечто странное. Графиню ни разу не видели за пределами замка. Она отказывалась покидать свои покои, ее дверь была всегда заперта. Однако граф полагал, что по ночам в сопровождении Дженнет Франсис выходила из замка и прогуливалась по садам.

Дженнет всегда была при графине, и ей прислуживали две служанки из Чартли – Элизабет Рей и Кэтрин Дарднелл. Остальные слуги, которым они говорили, что графиня на самом деле очень милая дама и что красота не уступает ее доброте, относились к ним с большим уважением. И Элизабет и Кэтрин были обласканы ею, а ее служанка Дженнет, которую она привезла с собой, была предана ей всей душой. Кэтрин с Элизабет уже начинали подумывать, что, возможно, виноват во всем граф.

Эссекс проводил много времени в размышлениях над ситуацией. Он часто уходил из замка и вышагивал целые мили, пытаясь придумать какое-нибудь решение.

Конечно, Эссекс мог разрешить Франсис вернуться ко двору и оставить ее в покое – ведь именно этого она и хотела. И она была бы ему хорошим другом, если бы он пошел на это. Но в одном Роберт проявлял упрямство – она его жена. С самой свадьбы он мечтал о том, как приедет с ней домой, поскольку все время, будучи за границей, лелеял воспоминание о милой молодой девушке, на которой женился. Создав в своем воображении идеал совместной жизни, граф не мог смириться с создавшейся ситуацией. Он не откажется от своей мечты так легко.

Во время одной из прогулок, глубоко погруженный в свои мысли, Роберт услышал крик о помощи, который доносился со стороны быстро текущей речки. Он резко очнулся от своих меланхолических грез и, повернувшись в том направлении, откуда исходил крик, узнал своего управляющего Уингфилда.

– В чем дело, Уингфилд? – окликнул Роберт.

Не успел Уингфилд ответить, как он увидел все сам – какой-то человек выходил из реки, поддерживая молодую женщину, которую, очевидно, спас.

Граф поспешил к берегу и помог двум мужчинам отвести женщину, которая была одной из служанок, назад в замок.

Примерно через час Эссекс вызвал Уингфилда с мужчиной, который спас девушку, в свои покои.

Уигнфилд представил этого человека как Артура Уилсона, которого он пригласил в замок ненадолго погостить.

– Переживая тяжелые времена, милорд, я не упустил возможности воспользоваться гостеприимностью мистера Уингфилда в обмен на некоторые услуги.

– Этой бедной девушке повезло, что вы оказались здесь, – сказал граф.

И, заметив, что Уилсон был образованным человеком, он пригласил его выпить с ним бокал вина.

Когда принесли вино и они остались вдвоем, Уилсон поведал графу свою историю.

– С тех пор как я научился читать и писать, милорд, я никогда не прекращал ни того, ни другого. Одно время я служил клерком у сэра Генри Спиллера в казначействе, но был уволен.

– За какую-то провинность?

– За неспособность оставаться в дружеских отношениях с людьми, которые выше меня по положению, милорд.

Эссекс рассмеялся. Этот человек нравился ему все больше и больше – особенно его радовала возможность отвлечься от своих неприятных мыслей.

– Я полагал, – продолжал Уилсон, – что смогу заработать на пропитание, сочиняя стихи. Но это оказалось заблуждением.

– Вы должны показать мне свои сочинения.

– Если милорду интересно…

– Расскажите, что с вами случилось, когда вы оставили казначейство.

– Я жил в Лондоне и писал стихи, пока не кончились почти все мои деньги. Потом, к счастью, появился Уингфилд и предложил предоставить мне временное пристанище здесь, в Чартли.

– Я мог бы предложить вам здесь постоянное место. Если я это сделаю, вы согласитесь?

Лицо Уилсона слегка покраснело.

– Милорд, – тихо сказал он, – вы щедры сверх моих ожиданий.

И в этот момент между ними зародилась дружба.

* * *

Артур Уилсон быстро пришелся ко двору в Чартли. Он стал личным слугой графа, сопровождая его в поездках по имению, на охоту или любых других и, таким образом, постоянно пребывая в компании Эссекса. Очень скоро Уилсон стал его самым доверенным слугой, а поскольку это очень заботило его хозяина, проявлял большой интерес к взаимоотношениям графа и графини.

Будучи ярым сторонником графа, Уилсон относился к Франсис очень критически. Он не разделял мнения хозяина о ее невинности и решил потихоньку от всех внимательно следить за ситуацией.

Каждую ночь, удаляясь в свою комнату, Уилсон записывал в своем дневнике отчет о событиях дня, где неизбежно фигурировали отношения графа с его женой. Он отмечал необычайное терпение Эссекса и доброе отношение к женщине, которая так гадко вела себя с ним. «Мягкий и вежливый граф старается изо всех сил», – писал он.

Уилсон стал задумываться над тем, какие черные замыслы лелеет эта женщина в покоях, из которых так редко выходит. Это выглядело неестественно. Она жила там с этой женщиной, которую привезла с собой, впуская только Элизабет Рей и Кэтрин Дарднелл. Что они все замышляют? Если хотят навредить графу, то Уилсон не допустит этого.

Он продолжал наблюдать…

* * *

– Кэтрин, дитя мое, – сказала Франсис, – какие у тебя красивые волосы!

– Вы сделаете девушку тщеславной, миледи, – возразила Элизабет Рей. – Она и так все время любуется собой с тех пор, как Уилл Каррик положил на нее глаз.

– Значит, Уилл Каррик вздыхает по тебе, Кэтрин? Я его прекрасно понимаю.