Ей оставили холодный ужин, а утром накормили завтраком.

Однако за ночь явно что-то изменилось, потому что утром с верхних уровней до Елены донеслись вопли. Она попыталась расспросить рекрута, принесшего завтрак, – молодую женщину, вчерашнего подростка. Та ответила встревоженным взглядом и скупо предупредила: «Делай что велят, говори что знаешь».

Елена долго мерила камеру шагами. Ей не давал покоя вопрос: «Каких знаний от меня ждут?»

Наконец она достала из-под матраса две маленькие тетрадки: экземпляр «Одиссеи» и дневник капитана – содержимое конверта, который охранял замороженный мертвец. На время полета Елена спрятала тетради в задний карман брюк, и тепло ее тела растопило замерзшие страницы: кожаный переплет стал мягче, нитки, скреплявшие его, эластичнее.

Чего бы ни хотели от нее похитители, это явно как-то связано с найденным кораблем и его историей. Иначе зачем похищать морского археолога, который к тому же специализируется на Средиземноморье? Елена понимала: она живет, пока от нее есть польза. А еще она знала, что отец сотрясет основы мира, лишь бы отыскать ее, но до тех пор…

Надо выжить.

Для этого предстоит раздобыть как можно больше сведений.

Плевать на риск.

Елена устроилась за грубым столом, где стоял нетронутый завтрак. Наблюдения скрытых камер она не опасалась: комната, за исключением крепкой деревянной двери, состояла из сплошного камня. Вся эта часть подземелья освещалась только свечами да трепещущими факелами.

Без электричества, в окружении толстых каменных стен, которые не пропустили бы и сигнал беспроводного устройства, Елена без опаски разложила на столе тетради и осторожно открыла обложку той, что была озаглавлена «Исповедь четвертого Моисеева сына». Все это время тетрадь пролежала в конверте из тюленьей кожи, запечатанная воском: страницы и чернила сохранились. Пергамент, конечно, сделался хрупким, и все же, если осторожно, его можно было листать.

Елена приступила к чтению дневника Хунайна ибн Мусы ибн Шакира, четвертого сына человека по имени Муса. Первые страницы, посвященные рукописному отчету о подготовке судна к плаванию, поискам надежной команды и описанию первой недели в пути, она пропустила. Нашлись в дневнике и размышления о поэме Гомера, включая перевод избранных кусков «Географии» Страбона, греческого историка, жившего в первом веке и верившего, что поэма Гомера – это пересказ реальных событий.

Согласно дневнику, корабль достиг острова, который капитан описывал как «Кузня Гефеста»… а потом повествование внезапно обрывалось. Приличная часть страниц из середины была вырезана.

И скорее всего, уничтожена.

Елена разочарованно нахмурилась, хотя куда интереснее ей была финальная часть дневника, которая никуда не делась. Елена хотела знать, какая участь постигла корабль, каким ветром его занесло в Гренландию. История продолжалась с того места, где говорилось о сильной буре и тяжком пути в страну, по описанию («остров огня и льда, где земля под ногами дышит паром и простираются белые леса») похожей на Исландию, а из нее – к берегам Гренландии («земле, скованной льдом, за гранью мира, по которой бродят призрачные медведи, одетые в шкуру из снега»).

Когда Елена дошла до последней записи, сердце у нее в груди грохотало.

Она прочла дату в верхней части: джумада ас-сани[29] 22, 248.

248 год по арабскому календарю хиджра. Елена в уме перевела дату на привычный григорианский, и получился 862 год.

Девятый век.

Время года – конец августа.

Елена свела брови, подумав: «Было тепло, и корабль никак не мог застрять в зимних льдах. Так что же с ними стало?»

Затаив дыхание, она приступила к последней записи Хунайна ибн Мусы ибн Шакира, четвертого Моисеева сына: