— Он не мой единственный сын, — отрезала миссис Брэдли. — И имя ему дал его отец, а не я. Он его единственный сын. Но мы не об этом говорили. Я помню инспектора Гэвина и с большой радостью с ним встречусь. Он остановится в «Домусе»?

— Нет. В пабе по соседству. Он еще не выбрал, в каком. Он, конечно же, обойдет их все и снимет пробы. Мы надеемся, что вы не будете с мальчиком слишком суровы. И что бы он ни сделал, не стреляйте в него. Помните, он старается изо всех сил.

В ту ночь призрак вновь посетил миссис Брэдли. Уже давно стало известно, что она и Конни поменялись комнатами. Руководство отеля было благоразумно немногословным, но тайны не делало, когда гости осведомлялись, по какой причине перекрыли входы в бомбоубежище. Однако настоящая причина наружу не выплыла. Прения получились бурными — в «Домусе» проживало несколько постояльцев, в основном пожилые инвалиды, темы бесед которых были узко ограничены происходящим вокруг них. Прошли обстоятельные и продолжительные дебаты на тему о входах в бомбоубежище, и несколько научных направлений получили новых приверженцев. Миссис Брэдли никому не рассказывала фактов, но к моменту отъезда Конни про обмен комнатами уже было всем известно.

За несколько дней до второго визита призрака миссис Брэдли убрала все препятствия и терпеливо ждала нового появления. Ведь даже если наиболее простые его пристанища были теперь перекрыты, оставались еще изначальные тайники для священников, через которые призрак мог войти и покинуть комнату. Миссис Брэдли решила, что призраком, которого она стукнула щеткой, могла быть Крит Тидсон, но с таким же успехом это могла быть и мисс Кармоди. Утром у обеих красовались синяки. Кандидатуру мистера Тидсона она отбросила, поскольку была почти уверена, что к ней вторглась женщина, хотя и полагала, что мяукающая монахиня Конни могла быть мужчиной. Кроме того, его синяк, решила она, был оставлен гораздо более серьезным предметом, чем маленькая и легкая щетка для ногтей.

Разумеется, щеточка могла и не оставить никаких отметин на своей жертве, но в таком случае цепочка совпадений, состоявшая из синяков мисс Кармоди, Конни, Крит и мистера Тидсона, показалась бы неубедительно длинной. Мысль, что призрак мог быть сущностью духовной и совершенно бестелесной, миссис Брэдли отмела. Было что-то определенно материальное в фигуре, о которую ударилась брошенная щетка. И миссис Брэдли не верила в шумных привидений. Мир духов, считала она, должен быть безмолвным, разве что он может производить звуки, соответствующие его собственному таинственному измерению. Аханье и мяуканье, по ее мнению, автоматически исключались из списка звуков, которые способен был издать настоящий призрак. Ей было бы нелегко доказать свою теорию, но она твердо ее придерживалась. Полтергейст, разумеется, в рамки ее аргументов не вписывался.

Третий свой визит призрак нанес в неподходящее, по мнению мисс Брэдли, время, так как его появление совпало со звонком, вынудившим миссис Брэдли спуститься, — незадолго до полуночи ее с легким укором позвала заспанная горничная.

Сама миссис Брэдли не спала. Она сидела за столиком, который по ее просьбе поставили в номере, и писала статью для Психолого-антикварного общества о вероятных неврозах святого Симеона Столпника. Неприбыльная и дурацкая задача, которая чрезвычайно ее развлекала, ибо размышления над необыкновенным и сложным психологическим характером самого антиобщественного из святых всегда были для нее захватывающим способом впустую потратить время.

Трубку она поднимала абсолютно спокойно, но спокойствие ее существенно поколебалось, когда голос на том конце произнес:

— Я звоню по поручению мисс Констанс Кармоди. Пожалуйста, не вешайте трубку. Мне нужно сообщить ей, что вы на линии.

Эти слова встревожили миссис Брэдли, но она послушно ждала. Через какое-то время голос продолжил:

— Вы слушаете?

— Да. Кто говорит?

— Швейцар жилого дома. Пожалуйста, не вешайте трубку. Мисс Конни спускается.

Миссис Брэдли повесила трубку и задумчиво пошла к лестнице. Она прекрасно знала, что ее верные слуги не допустили бы возвращения Конни в квартиру, не сообщив немедленно миссис Брэдли, что девушка покинула Стоун-хаус в Уондлес-Парве. Следовательно, звонок был ложный. Она лениво прикидывала, что ей сообщили бы, если б она не положила трубку.

Вернувшись в маленькую телефонную кабинку в холле, она позвонила на коммутатор. Звонили, как выяснилось, из телефонной будки в Саутгемптоне.

— Очень странно, — обратилась миссис Брэдли к Томасу, который, словно призрак архиепископа, появился в вестибюле гостиницы в добротном коричневом домашнем халате, таком длинном, что скрывал все, за исключением самого низа пижамных брюк. — Мне это кажется очень и очень странным.

— Да, — Томас покивал. — Вам больше не нужен свет? Тогда я его выключу. Есть вещи и более странные, чем телефонный звонок среди ночи, мадам. Есть люди, которым не спится в своих постелях. Да и в постелях других людей тоже, если хотите знать.

— Я ничего такого не говорила. — Миссис Брэдли смотрела на умного старика с доверчивой серьезностью. — Но что-то кроется за этой вашей фразой, и это что-то, я вижу, касается данного момента. Какие у вас новости?

— Я принес немножко лекарства от кашля вашему Тидсону, как вы меня и просили, но его в комнате не было. — Томас понизил голос, чтобы его тон соответствовал таинственной деятельности мистера Тидсона. — В его постели не спали ночью! По крайней мере, пока не спали! Может, конечно, он поменял свой номер на одноместный, когда пришел? А Генри — вы помните Генри, он точит ножи и чистит обувь, — Генри сказал, что маленький человек выскользнул за минуту до того, как я пришел запереть дверь. Он дал Генри шиллинг, чтобы тот держал рот на замке, но что такое шиллинг для мальчишек в наши дни, и Генри подумал, что я должен знать. Генри назвал мистера Тидсона таким словом, которым я не могу потревожить уши такой леди, как вы, и я погнался за ним, чтобы напомнить ему о приличии и долге. Но вы же знаете, каковы мальчишки, слишком верткие для меня. Завтра утром мне будет, что ему сказать, этому маленькому негоднику, но в остальном все так и было!

— Но как Генри обозвал мистера Тидсона? — почувствовала себя обязанной поинтересоваться миссис Брэдли. — Мои уши огрубели, Томас. Скажите мне самое худшее.

— Нет, нет, — тоненько захихикал Томас. — Мы просто скажем, что он называл его грязным старикашкой, и остановимся на этом.

— Хорошо, — согласилась миссис Брэдли.

Она в задумчивости вернулась в свой номер, отперла дверь ключом, который унесла с собой. Не приходилось сомневаться, что во время ее отсутствия в комнате побывал посетитель; более того, он еще и в некотором роде развлекся. Комнату обыскали. Все содержимое комода и гардероба было разбросано по кровати, а чемоданы стояли на полу открытые. «Думаю, кому-то хотелось узнать адрес Конни», — подумала миссис Брэдли, пожимая плечами.

Она подготовила комнату: воздвигла баррикады перед камином и гардеробом, как делала на прошлой неделе. Затем она отправилась в кровать и до семи чесов утра проспала своим обычным и бесконечно освежающим сном.