Вероника спешит прочь, а леди Ариана делает живописный жест, закрутив перед собой воздушное послание. Она что-то говорит, но так тихо, что мне не слышно, а потом отсылает магическое сообщение. Я поглядываю на родителей, но оба отмалчиваются. У меня столько вопросов, столько сомнений, а озвучивать их страшно.

К плюсам можно отнести то, что наказание – запрет общаться с друзьями – наверняка больше не действует. Как минимум предки не заставят меня носить связывающий амулет, пока Стихийным Ведьмам угрожает злоумышленник, существование которого теперь не вызывает сомнений.

Через несколько минут леди Ариана допивает чай и чуть наклоняет голову набок. Затем она кивает, а в столовую заходит Вероника с чемоданчиком на колесах.

– Вероника, твои родители вылетят в Салем завтра первым же утренним рейсом. – Леди Ариана встает и протягивает папе опустевшую чашку. – До их возвращения ты погостишь у Ханны.

Выпучив глаза, Вероника смотрит то на меня, то на верховную жрицу.

– Вы уверены, что так надо?

Я терзаюсь теми же сомнениями, но знаю, что говорить об этом нельзя.

– Конечно! И скажи спасибо, что позволяю тебе сесть за руль. – Леди Ариана разворачивается и выплывает из комнаты, захлопывается входная дверь, а мы вчетвером словно окаменели.

Когда приезжаем домой, мама пытается разрядить обстановку, заказывая пиццу. После магического перенапряжения меня одновременно одолевают зверский голод и тошнота, поэтому ужин – затея сомнительная. Вероника быстро встает из-за стола, оставляя меня наедине с родителями, которые не знают, что делать.

Мать пробует начать разговор, но слова не идут у нее с языка. Она хочет отругать меня за безрассудность, за то, что без разрешения сняла связывающий амулет, а сама откровенно рада, что ее дочь в порядке.

Папа, в свою очередь, пробует шутить и рассказывает (разумеется, в рамках дозволенной конфиденциальности) о смешном деле, над которым сейчас работает, но в итоге сдается и уходит к себе в кабинет изучать материалы по тому «смешному делу».

Я помогаю маме убрать посуду со стола и собираюсь подняться в свою комнату, но в последний момент передумываю и стучусь в комнату для гостей.

– Да? – тихо отзывается Вероника и всхлипывает. Один раз. И еще.

– Тебе что-нибудь нужно? – Я приоткрываю дверь и, прежде чем войти, даю Веронике секунду взять себя в руки.

Как странно видеть ее здесь. У нас дома Вероника ночевала бесчисленное множество раз, но в комнате для гостей – никогда. Сначала – совсем маленькими – мы спали в гостиной: в спальных мешках и в палатках. Позже, уже в предподростковом возрасте, устраивались в моей комнате, снимали связывающие кольца (обычные, для непосвященных детей, без наговора-антивзлома, который обжег мою кожу), а потом баловались безобидной магией, о чем мои предки наверняка знали, но никогда не говорили вслух. Даже став моей девушкой, Вероника никогда тут не спала. Родители отправляли нас в гостиную, положив надувные матрасы подальше друг от друга, насколько это возможно, ну а сама комната была без дверей.

Веронике здесь не место. Это помещение для чужаков. Или дальних родственников. Вероника ни к первым, ни ко вторым не относится.

Судорожно выдохнув, моя бывшая вытирает лицо.

– Ханна, что происходит, черт подери?!

– Если бы я знала! – Опускаюсь на кровать рядом с ней. – Если дело в нью-йоркской стычке, зачем Кровавая Ведьма старательно шифруется?! Зачем поджигать дом Нолана? Почему бы сразу на нас не напасть?

Вероника прислоняется ко мне плечом, и матрас скрипит.

– Может, в нашем страхе – самый кайф. – Горький смешок застревает у девушки в горле. – Она шугает нас, шугает, а затем налетит и прикончит. – Вероника содрогается. – Прости, что слишком мрачно.

– Но почему мы? Если это та ведьма и она хочет отомстить за случившееся в Нью-Йорке, почему бы не устроить охоту на Заклинательниц, которые все затеяли? – Я тянусь к горлу, и ноздри заполняет запах горелой плоти. – Они пытались лишить ее магической силы, а мы просто оказались в неудачное время в неудачном месте.

Воспоминания затягивают, будто водоворот. Я снова оказываюсь в тесной нью-йоркской квартирке и вынуждена сторожить связанную, истекающую кровью пленницу. Заклинательницы поймали Кровавую Ведьму после того, как она подкараулила меня в Центральном парке, а Вероника согласилась помочь им доварить зелье. Я в их затеях участвовать не желала, но Кровавая Ведьма, освободившись, обвинила меня. И сильно ударила, чтобы заполучить мою кровь, после чего поставила на колени. Когда Заклинательницы сообразили, что пленница сбежала, они тоже на меня набросились… Я содрогаюсь. Вероника до сих пор не извинилась за роль, которую сыграла в том кошмаре.

– Может, ты права и Нью-Йорк ни при чем. – Вероника подтягивает колени к груди и обвивает их руками. Она дрожит всем телом. – Только кем бы ни был тот парень и откуда бы ни явился, у него есть моя кровь. Ханна, ты в курсе, что это значит.

Я напрягаюсь. После уик-энда в Нью-Йорке у нас пропало взаимопонимание, но боль от Кровавой магии не пожелаешь испытать никому.

– Ты в безопасности. Мои родители не дадут тебя в обиду. – Я тянусь к ее руке, и Вероника сжимает мою ладонь. – Прости, что долго не отвечала по телефону.

Вероника отстранятся.

– Чем ты занималась?

«Ходила на свидание». Но вслух я ничего подобного не скажу. Не хочу окончательно портить ей настроение.

– Я была в «Котле». На работе по телефону мне разговаривать нельзя.

Вероника ерзает, но, в конце концов, смотрит на меня, впиваясь глазами в мое лицо.

– Если бы не твоя смена в «Котле», ты быстрее бы ответила?

– Вероника…

– Я серьезно. Ты ответила бы сразу же, если бы на работе не сидела? – Вероника хватает меня за обе руки и продолжает буравить пристальным взглядом. Она даже почти не моргает, словно думает, что таким образом можно рассмотреть прошлое и увидеть, чем я занималась, когда она мне названивала.

Я вырываюсь из ее тисков и дергаю нитки на старом одеяле.

– Ну… не знаю. Последние несколько недель у нас получились непростыми.

Вероника пододвигается ближе, пока не касается меня коленями.

– Но ты приехала. – Она проводит пальчиками по моему плечу. – Ты спасла мне жизнь.

– Ну что теперь скажешь? Стихийницам нужно друг друга поддерживать. – Я растягиваю губы в улыбке, но от близости Вероники мне неловко.

Вероника смеется, но как-то фальшиво и горько.

– Боже, ну и денек сегодня! Я на полном серьезе думала, что погибну.

– Ты не погибла. Ты в полном порядке. – Я шумно выдыхаю. – Прости, что с вашим домом так получилось. Я выбила окно, и стеклянные двери тоже пострадали.

– Плевать! – Легкий наклон, и Вероника касается губами моих губ.