И боль исчезла! Пропала, словно никогда не было, а вместо нее вернулось жаркое ощущение пустоты.

— Булат… — захныкала, виляя бедрами.

Но ее протест превратился в стон, когда к языку подключились мужские пальцы. Раскрыв ее для себя, оборотень не оставлял без внимания ни одного дюйма нежной плоти. Облизывал и целовал так, словно мечтал об этом вечность. Урчал что-то ласковое, но Виктория не могла слышать — в ушах набирало силу эхо собственных стонов и заполошный стук сердца.

Это было слишком восхитительно! И вся стыдливость исчезла без следа в подступающем шторме возбуждения.

Виктория сама подавалась бедрами навстречу и шире разводила ноги, купаясь в ощущении тягучих поглаживаний и толчков.

— Да, еще! — задыхалась, чувствуя, как альфа ласкает внутри. — Булат! — вскрикнула, когда острые клыки прошлись по распаленной плоти.

Это было слишком опасно. И настолько возбуждающе, что внизу протяжно дрогнуло, и ощущения стали еще ярче.

Виктория вскрикнула. Попыталась вырваться из цепких лап, но альфа усилил напор, и несколько жестких ударов языка взорвали внутри маленькую ядерную бомбу.

Звезды на небе задрожали и каскадом рухнули вниз, погребая ее в ярких вспышках.

Внизу пульсировало быстро и так сильно, что из глаз брызнули слезы. Никогда, ни одного раза Виктория не испытывала настолько полного удовольствия, но ее нежный палач не думал останавливаться. Продлевал сладкую пытку снова и снова, пока за первой волной не пришла вторая.

Горло перехватило острым спазмом. И, наверное, Виктория бы просто выключилась, не выдержав нового приступа удовольствия, но альфа резко отстранился и навис сверху.

— Хочу кончить в тебя, — прорычал, подхватывая под колено, и резко двинул бедрами.

Короткий укол боли исчез в тянущем ощущении наполненности. Еще непривычном, но уже искушающем пробовать больше. Ощутить альфу целиком, чтобы каждый дюйм его плоти оказался внутри.

— Узкая, — сдавлено прохрипел Булат. — Не смогу… долго!

И уверенным выпадом вошел до упора. Прорычал что-то нецензурное, толкнулся несколько раз быстро и отчаянно, а потом вдруг содрогнулся всем телом, и внутри растеклось тепло.

— Как мальчишка, — прошептал едва слышно и прижал ее голову к своей груди.

Виктория не шевелилась.

Сил хватало только чтобы дышать, да еще прислушиваться к собственным ощущениям.

Все еще тесно, горячо и … мокро. Булат в нее кончил. Очень много — по бедрам сочились вязкие капли. Или это ее смазка? Не важно… А вот по-прежнему напряженный член альфы — очень даже! Булат собрался продолжить? А она… Ох, кажется была бы не против…

Но мужчина осторожно подался назад. Выскользнул полностью, и между ног стало непривычно пусто. И холодно.

Виктория закусила губу, пытаясь избавиться от непонятного разочарования. Ей действительно хотелось еще! Боже, да что такое происходит?

А Булат мягко ухватил ее за подбородок и заставил скрестить с ним взгляды.

— Мне бы очень хотел повторить, девочка…

Сердце зашлось от восторга, но Виктория не проронила ни слова.

— …Но ты очень нежная, а я был не аккуратен.

— У меня ничего не болит! — возразила прежде, чем успела прикусить язык.

А несносный оборотень добил очаровательной и полной тепла улыбкой:

— Из-за того, что я тебя вылизал.

Если бы могла, Виктория испарилась от смущения, но сумела только покраснеть.

— Заботливый какой, — пробормотала, стараясь ненавязчиво выпутаться из объятий.

Куда там! Ее сжали еще крепче.

— Если был бы заботливый, то догадался бы, что ты еще ни с кем, — проурчал, оглаживая большим пальцем скулу. — Но у меня никогда не было девушки.

— Так и знала, что твоя татуха на заднице для мужиков… Ой! — подпрыгнула от чувствительного щипка за попу.

— Ты поняла смысл, — хмыкнул альфа. — А теперь давай вернемся. И кстати — с этого дня мы спим вместе. Предупреждаю сразу — я могу храпеть.

* * *

— Сука! Урод! Ненавижу!

Проклятья мешались с рычанием и горечью алкоголя. Джин хлестала виски прямо из бутылки, но никак не могла унять ярость, жравшую изнутри.

Сраная человечка влезла в штаны к альфе!

И это был не просто трах, котрый так любил ублюдок… о нет! Джин не подходила близко — оборотень мог ее почуять — но увидела достаточно, чтобы сорваться в бездну отчаянья и слепой ненависти.

Этот козел встал перед девчонкой на колени! Сделал то, что ей — Джин — ни разу не обломилось даже по просьбе!

«Не мой вариант, крошка», — вот что ей досталось после изнурительного минета и траха на всю ночь.

Ублюдок просто измочалил ее в который раз, но лишь для собственного удовлетворения.

А тут без разговоров языком работать кинулся. Как будто только этого и ждал, скотина татуированная. А человечка пищала и стонала от удовольствия. Как заправская шлюха.

— Убью, — зарычала сквозь клыки. — Стерва малолетняя…

И как же чертовски жаль, что прихлебатель Лауры облажался! Оборотень мог бы устранить сразу две проблемы, но напортачил.

А ведь Джин так рисковала, согласившись провести на площадку постороннего самца. Специально выкрала комбинезон, чтобы сбить запах, нашла лишний пропуск, и даже умудрилась сделать бэйдж.

Все зря! Придурок сбежал, а ей пришлось раздвинуть ноги перед одним дебилом-охранником, чтобы обеспечить себе алиби. К счастью, полиция не стала копать глубоко, а дура человечка ничего не поняла… Зато альфа перетряс всех, кого возможно. А это уже ни черта не смешно.

Булат всегда был эгоистичной скотиной. И тем более не стал бы выпрыгивать из шкуры ради человечки, если только…

Бутылка в руке тихонько хрустнула, а ярость расплескалась перед глазами алым туманом.

— Эй, дорогуша, тише. Скрип твоих зубов слышен в Лас-Вегасе, — ударил в спину женский голос.

— Твою задницу я прикрывать не стану, Лаура, — зарычала, оборачиваясь к волчице.

Но та лишь дернула обнаженным плечом.

— И не надо. Я понимаю, сейчас ты в бешенстве…

О, это еще мягко сказано!

— …Но поверь, я знаю таких мужиков как облупленных. Скоро его хрен укажет на другой север, и девчонка будет забыта.

Джин зло оскалилась:

— Неужели? Помнится, так же убедительно ты пела про своего «надежного парня», чтоб он сдох.

Стоявшая напротив женщина едва слышно зарычала. По фигуристому, едва лишь испорченному беременностью, телу прошла дрожь, как перед трансформацией, но оборачиваться волчица не решилась. Только когти в кулаках спрятала.