Так же, как и взятый под Азовом турок, татарин подтвердил, что если Азов не удастся взять при помощи обычной пушечной пальбы, то осаждающие будут насыпать вал, как это делали под Багдадом. Видимо, багдадский успех показался туркам панацеей при взятии крепостей.

И еще татарин сказал, что настроены турки и татары решительно, так как имеют приказ — не взяв города, от Азова не идти.

Военные действия развивались по нарастающей. Как писал Челеби, на следующий день после первой вылазки казаков, то есть — 25 июня, татарский хан усилил посты со стороны устья Дона, «во все концы были разосланы летучие шайки, заготовители продовольствия и кормов. Всем мирмиранам было указано место для каждого их отряда. (Войска) снова отправились на рытье окопов, и было отрыто семь рядов окопов». Одновременно строился лагерь, который, как отметил Челеби, «находился вне досягаемости для пушек кяфиров». В этот лагерь были направлены на 7000 повозок припасы из Баласары.

Когда окопы были готовы, турецкие войска заняли их. Челеби пишет так: «Утром следующего дня почетный главнокомандующий Хусейн-паша с войском, подобным морю, занял окопы со стороны тюрбе Йогуртчу-баба (могила мусульманского святого под Азовом — А. В.), а капу дан Сиявуш-паша высадил на берег войска со ста фыркат и вступил (в окопы) со стороны Водяной башни. А суда они спрятали в Олю-Тене, Дири-Тене, Канлыдже и у острова Тимурленка. Выше Водяной башни, с южной стороны, в окопы вступил анатолийский паша со своим войском, восемью пушками бал-емез и десятью ода янычар.

А паша Карамана и шесть ода (янычар) вошли в окопы против южной стены и приготовили к бою шесть пушек бел-емез. С западной стороны, со стороны пригорода Каратаяк, расположился в окопах силистровский паша Кенан-паша и с ним десять ода янычар, одна ода оружейников, одна ода пушкарей и десять пушек бал-емез. А паша Румелии укрепился в окопе с десятью пушками бал-емез со стороны Дозорной башни.

И вот подобно морю мусульманское войско, заняв семьдесят окопов с семьюдесятью пушками — кулевринами, шахи, зарбазанами, — с семи сторон обложило крепость. И тогда началась по всем правилам военного искусства битва между презренными кяфирами, что сидели внутри крепости, и знаменитыми победоносными войсками, стоявшими у ее стен».

Этот текст нуждается в целом ряде пояснений. Окопы рылись специальными отрядами. Траншея рылась под углом к другой траншее, и в идеале этот зигзаг должен был тянуться от лагеря или какого-то удаленного места как можно ближе ко рву или стене крепости, которую предстояло штурмовать. Цель рытья окопов — сосредоточить в них и укрыть от губительного огня перед штурмом как можно больше войск и подвести их без потерь непосредственно ко рву или к другим укреплениям. Казаки, когда в 1637 году осаждали Азов, подвели свои траншеи, как мы помним, на бросок камня к крепостной стене. Турки, видимо, стремились к тому же.

Не надо путать описываемые Челеби окопы с окопами периода 1-й и 2-й мировых войн, в которых русские и другие войска сидели по году, спали в них, ели и зимовали.

В окопах под Азовом основная часть турок не сидела, она располагалась в лагере. Окопы охранялись специальными передовыми отрядами. А вступление больших масс войск в окопы означало непосредственно начало штурма.

Чтобы отрыть семь рядов зигзагообразных окопов, сходящихся с семи сторон к Азову, нужно время. И казаки, естественно, не смотрели, сложа руки, как передовые отряды турок подрываются поближе к азовским стенам. Несомненно, были вылазки и стрельба по осаждавшим.

Что касается времени, когда турки вступили в окопы и начали сражение, то слова Челеби «утром следующего дня» относятся не к 26 июня (следующий день после того, как после казачьей вылазки продолжили рыть окопы), а ко времени окончания рытья этих окопов. А на рытье окопов и на сосредоточение войск вокруг крепости потребовалось несколько дней.

В сражении участвовали войска, подошедшие на помощь из Анатолии. В комментариях к Челеби пишется, что помощь из Анатолии пришла через четыре дня после начала осады. Осада началась 21 числа месяца шабана, а помощь подоспела — 25 шабана. И дата осады, и дата прихода помощи указаны неверно, виной тому, возможно, непривычный мусульманский календарь, поэтому нас интересует лишь временной зазор между этими событиями. Таким образом, если осада началась 24 июня, то помощь из Анатолии пришла не раньше 28-го.

Севастьян Князев слышал, сидя в камышах, на Петровку, т. е. 29 июня, как за два часа до рассвета били два часа из ружей, затем два раза выстрелили из пушки, и снова два часа шла стрельба из «мелкого ружья», затем ударили 8 пушек, и далее из ружей и пушек били весь день попеременно.

На следующий день, в среду, 30 июня, с утра «били из большого наряду» до полудня. Потом пальба из пушек, слышимая в Черкасском городке, пошла каждый день.

Это «звуковое сопровождение» позволяет предположить, что 29 июня турки закончили рыть окопы и придвинули войска к крепости, а 30-го с утра и началось само сражение. Дальнейшее цитирование источников подтвердит наше предположение.

Казаки в «поэтической повести» указывают, что вступление в окопы и сражение начались через час после восхода солнца. Челеби пишет: «Начавшись чуть свет, в течение семи часов шла такая драка и свалка, что битвы, подобной этой, еще не видело, вероятно, око судьбы». И Севастьян Князев говорит, что 30 июня «били из большого наряду» с утра и до полудня. Это, видимо, и есть те семь часов, о которых пишет Челеби.

Сражению и штурму предшествовали переговоры и демонстрация турками своей силы. Происходило это, вероятнее всего, 29 июня.

Казаки в «поэтической повести» признавали: «Страшно нам добре стало от них в те поры и трепетно и дивно несказанно на их стройный приход бусурманской было видети». Турецкие войска открыто, не боясь огня, подошли на полверсты к городу. Двенадцать янычарских военачальников развернули свои шеренги, и они в восемь рядов протянулись от Дона и до моря и стояли так плотно, что могли взяться за руки.

Войско было готово к бою, и фитили янычарских ружей горели в сумерках как свечи. Огненно-красная одежда янычар и светящиеся «яко звезды» шишаки у них на головах производили должное впечатление. Тем не менее, вояки-казаки профессиональным взором отметили, что «пищали у них у всех долгие турские з жаграми» (с запальниками), и «подобен строй их строю салдацкому». Среди янычар в тех же боевых порядках стояли 6 тысяч солдат с двумя полковниками.

В тексте Челеби при описании войск паши Карамана, стоявших против южной крепостной стены, слово «янычары» взято в скобки, оно вставлено переводчиком, редактором или издателем. В оригинале этого слова нет. Там просто: «А паша Карамана и шесть ода вошли в окопы против южной стены…». Возможно, эти не названные конкретно «шесть ода» и есть шесть тысяч наемных солдат.

От турецких рядов отделилась группа и направилась к городу. Казаки писали потом, что к ним прислали янычарского голову и толмачей «бусурманских, перских и еллинских» (то есть жителей одного из кварталов Стамбула и греков).

О содержании этих первых переговоров известно из «поэтической повести». Янычарский начальник от имени четырех пашей и крымского хана передал казакам предложение сдать город. Перед этим он якобы долго рассказывал казакам, какой вред они нанесли турецкому султану, взяв Азов. «Очистите вотчину Азов город в ночь сию не мешкая, — звучал турецкий ультиматум. — Что есть у вас в нем вашего серебра и злата, то несите из Азова города вон с собою в городки свои казачьи, без страха, к своим товарищам. А на отходе ничем не тронем вас. А естли толко вы из Азова города в нощ сию не выйдете, не можете уж завтра у нас живы быти». Кроме того, казакам было предложено принести султану «свои головы разбойничьи в повиновение на службу вечную», и тогда султан обещал их жаловать «честию великою» и обогатить «неизреченным богатством».