Сердце не подвело. Едва переступив порог, он услышал громкие голоса, если не сказать крики. Можно было, конечно, тихонечко прокрасться к лестнице, а потом и к своей комнате, но Роман отринул малодушие и смело пошел на звук. Он доносился из гостиной. Елизаров примерно представлял, что там сейчас происходит.

В гостиной происходило противостояние Сциллы и Харибды, и, судя по всему, длилось оно уже довольно давно, поэтому действующие лица, а также вольные и невольные свидетели успели подустать.

– …И ладно бы это была женщина нашего круга! Хоть бы даже актрисулька какая-нибудь! Я бы попыталась тебя понять, Жан! Кто угодно, но не эта, прости господи…

Дамочка, та самая, чье фото показывал Роману Орда, грациозно и расслабленно раскинула свое роскошное тело в кресле, закинула ногу на ногу. О том, что она пребывает в крайней степени возбуждения, свидетельствовал лихорадочный румянец на высоких скулах да впившиеся в обивку подлокотников кроваво-красные ногти, а вот лицо ее оставалось невозмутимым и даже насмешливым. Если бы Роман, не приведи господь, оказался на месте Орды, он бы, пожалуй, остановил свой выбор на вот этой вот Сцилле. Харибда, одетая в вызывающе блестящее и вызывающе короткое платьишко, гарцевала с бокалом шампанского в противоположном углу ринга, но в бой с соперницей не рвалась.

Или главный бой уже состоялся? Судя по полному боли и немого укора взгляду, которым встретил Романа Орда, таки состоялся. «Эх, ты! – читалось в его взгляде. – Я же тебя как мужик мужика просил, а ты…» Роман виновато пожал плечами. Не то чтобы он так уж сильно старался удержать Диану в городе, но сделал почти все, что мог. Хоть как-то отсрочил неминуемое. А неминуемое, похоже, по касательной задело и великого продюсера. Потому что тот нет-нет, да и ощупывал челюсть. Интересно, кто из них: Сцилла или Харибда? Роман бы поставил на Сциллу, все-таки у нее имелось несравнимо больше жизненного опыта.

– Да сама ты! – выкрикнула Диана со своего угла ринга и погрозила сопернице кулаком. – Старая перечница!

Наверное, возраст был единственной ахиллесовой пятой Стеллы-Сциллы, потому что на ноги она вскочила очень резво и так же резво вырвала бы клок роскошных Дианиных волос, если бы Орда, рискуя собственной харизмой, не бросился наперехват.

– Хватит! – рявкнул он неожиданно зло и тряхнул за плечи беснующуюся Стеллу. – Или вы сейчас обе заткнетесь, или свалите отсюда к чертовой матери!

– Как это? – спросила Стелла совершенно нормальным, даже деловым тоном.

– Жанчик, ты что? – жалобно проблеяла из своего угла ринга Диана.

Прежде чем заговорить, Орда сделал глубокий вдох, отпустил Стеллу на волю, в несколько широких шагов оказался у бара, плеснул себе полбокала виски, выпил одним махом, глянул на замершего в нерешительности Романа:

– Присоединяйся, парень!

– К чему? – поинтересовался он осторожно.

– К нашему празднику жизни! – Орда наполнил второй бокал. – Видишь, какой кордебалет?

– Вы хорошо справляетесь, – похвалил его Роман, принимая бокал.

– Это еще кто? – спросила пришедшая в себя Стелла. – Жан, ты уже пьешь с обслугой?

Наверное, стоило бы оскорбиться, но вместо этого Роман отсалютовал ей бокалом с виски.

– И мне тоже приятно познакомиться, уважаемая Сцилла!

– Я Стелла! – Похоже, с легендами Древней Греции дива была незнакома, а то не сносить бы ему головы. Зато Орда заметно повеселел и даже перестал придерживать себя за челюсть. Видимо, Роману удалось реабилитироваться в его глазах.

– Да ты и не Стелла, – заметил Орда вкрадчиво. – Если уж быть до конца объективным, ты Светка. Светка Горохова из деревни Малые Автюки. А Стеллой Смольской тебя сделал я! – Он ткнул себя пальцем в грудь. – И не фыркай, Светунчик, не фыркай! Ты меня послушай. Я, конечно, мужик терпеливый, и бабы этим вовсю пользуются, но всему есть предел. Хочешь узнать мой предел, Светунчик? – Вроде бы и ласково спросил, вроде бы и улыбнулся при этом, а Сцилла, она же Стелла, она же Светка Горохова из деревни Малые Автюки, испугалась. Почти точно так же, как утром Диана. Наверное, у известного продюсера и в самом деле был свой предел, который этим двум дамочкам однажды уже доводилось испытать.

– Я знаю, что тебе от меня нужно, Светунчик. – Орда плеснул себе еще виски. – И тебе! – бросил он через плечо затаившейся Диане. – Я вас всех, как открытые книги, читаю. Да какие книги! – Он воздел очи к потолку. – Как комиксы! Поэтому, девочки мои любимые, не забывайтесь. Возьмитесь за ручки, скажите «мирись, мирись, мирись и больше не дерись» и отвалите от меня наконец! А если еще хоть раз устроите прилюдный скандал, – Орда посмотрел на свои совсем не по-аристократически широкие ладони, – я вас вот этими самыми руками… Вы меня поняли?

Удивительное дело, но они поняли. За руки не взялись, мириться не стали, но из гостиной исчезли почти мгновенно.

– Уф… – вздохнул Орда, когда в комнате они остались одни. – Подвел ты меня, парень!

– Старался, как мог. – Роман снова пожал плечами. – Обстоятельства непреодолимой силы.

– Как она? – спросил Орда, настежь распахивая окно и закуривая.

– Кто?

– Алена Петровна. Дианка сказала, ей стало плохо?..

– Все нормально. Даже врач не понадобился.

– Надо бы мне навестить старушку, – сказал Орда, глубоко и с наслаждением затягиваясь. – Я же когда-то работал под ее началом. Представляешь?

– Она о вас очень тепло отзывалась.

– А что тебя понесло в музей? – Орда сощурился.

– Любопытство. Хотел на часовую башню залезть.

– Залез?

– Не успел, но Алена Петровна обещала поспособствовать.

– Алена Петровна – она такая. – Орда усмехнулся. – Нас с Амалией она на смотровую площадку тоже пускала. Только не одних, мы тогда еще малые совсем были. Следом поднялась, зорко следила, чтобы чего не вышло на верхотуре.

– Что не вышло?

– Чтобы я механизм не запустил. У нас же в то время каждый чернокаменский пацан мечтал часы эти башенные запустить. Ну, значит, выпендриться перед девчонками. Вот и я мечтал, даже тайком рылся в старых записях Августа Берга, тех, что в музее хранились. Но не вышло, нам даже поцеловаться не удалось на верхотуре. Чего смотришь, парень? Думаешь, в моей жизни только вот этим Сциллам да Харибдам место есть?! Всякое в моей жизни бывало. – Он загасил сигарету, по пояс высунулся в окно, прислушался.

Роман тоже прислушался. Где-то далеко выли волки.

– Явились, – сказал Орда. – Давненько их не было.

– Давненько, – поддакнул Роман. – Говорят, с той самой зимы, когда дети пропали.

Орда промолчал, но во взгляде его, до этого хмельном и немного шальном, промелькнуло что-то темное. А Роман вдруг подумал, что они все тут, в замке, заражены тем злом, что творилось здесь восемнадцать лет назад. Что там сказал Антон Палыч? Они все всегда возвращаются на остров. Интересно, кого именно он имел в виду?