я хотел, чтобы это было.

***

Следующие несколько недель Патрик снился мне каждую ночь.

Мне больше не снилось, что он ломал меня. Мой разум был слишком силен, и даже во сне я знал правду. Мне снились ужасные поступки, которые произошли на самом деле. Которые были еще хуже.

— Блейк, что с тобой происходит? — спросил Люциан однажды утром. — Кто такой Патрик?

— Оставь меня в покое, — пробормотал я и вышел за дверь.

Ирен тоже спросила меня, кто такой Патрик. Очевидно, я выкрикнул его имя во сне. Я солгал ей, сказал, что это был старый друг, который умер давным-давно. Поверила она мне или нет, я не знал. В любом случае, она не могла видеть мое будущее. Все, что она видела, была тьма над тьмой.

Я старался справиться с этим как можно лучше. Я больше не хотел драться и буквально считал дни до окончания контракта.

***

Затем однажды ночью произошло что-то еще, что-то совершенно другое.

Я обнаружил, что стою на ринге. Другого вида. Колизей.

Толпа скандировала. Я посмотрел на каждого зрителя. Они все приняли форму Люциана. Каждый из них был Люцианом. Ледяные пальцы страха сжали мой позвоночник, обездвижили меня.

Земля задрожала. Я почувствовал это у себя под ногами. Я не мог сдвинуться с места. Я пытался, но моя истинная форма просто не хотела двигаться.

Проснись, Блейк.

Ничего не произошло.

Я задыхался и хватал ртом воздух.

Я хотел убежать. Я никогда не убегал. Я не был трусом. Но что бы ни заставляло вибрировать землю, оно было большим… и недружелюбным.

Я не мог уйти. Мои ноги налились свинцом. Они не хотели двигаться.

Люциан, каждый из них, указал в мою сторону. Потом все просто остановилось. Больше не было ни вибрации, ни звука. Только все Люцианцы, указывающие на меня, и тошнотворный привкус тишины.

Ворота Колизея со скрипом отворились. Раздался барабанный бой, ритм ужаса. Он становился все громче и громче, пока я не понял, что это было.

Не барабан.

Когда они вышли, мне пришлось прикрыть глаза, так как солнце отражалось от брони. Тысяча рыцарей, все они были одеты в платиновые — нет, белые, чисто белые — доспехи.

Они маршировали в одном и том же ритме. Ко мне.

Тысяча рыцарей не смогла бы заявить на меня права. Это было против драконьего закона.

Наконец-то я изменился, но я был не таким большим, каким привык. На самом деле, чем ближе подходили рыцари, тем меньше я становился.

Нет, это было неправильно.

Нет.

Нет.

Нет! Я проснулся.

Мое дыхание было учащенным.

Какого хрена мне это только что приснилось?

— Это всего лишь сон, Блейк. — Люциан был рядом со мной.

Его рука коснулась моего плеча.

— Просто сон.

— 17~

Сон о рыцарях, претендующих на меня, преследовал мое подсознание в течение следующих нескольких дней.

Ирен была неспособна понять его значение. Это не могло быть связано с моим будущим. Люциан не был белым рыцарем; он был в толпе, указывая пальцем. Кто или что представляло белого рыцаря? Горан? Он был всем, кроме света. Он был злым и должен был быть темным во сне, но он также был единственным, кто был достаточно силен, чтобы справиться со мной, когда я обращусь.

Как бы я ни старался разобраться в этом, все дороги вели к тому, чего я не хотел: к всаднику.

Мне было все равно, насколько они храбры или достойны меня, я не был одним из тех драконов, которые могли кому-то принадлежать.

Рыжая снова всплыла в моем сознании. Почему она снилась мне, моя Не-Дыши? Почему? Все началось с того, что она оккупировала мои сны.

***

Я встретился с Айзеком и группой в пятницу на репетиции. Мы сочинили несколько песен вместе и возились с остальными. Выпустить еще один альбом, возможно, было бы не так уж плохо. Мы могли бы записать его во время наших летних каникул, которые скоро должны были начаться.

Мы репетировали «Навеки Опоздавший», и дополнения Айзека воплотили песню в жизнь.

Сингл «Никогда не дыши» отлично держался в чартах. Гонорары от его продаж шли прямиком маме.

Услышав, как мать рассказала мне, что он водил мою сестру на Варбельскую тренировку, я задумался. Может быть, на этот раз он действительно был другим.

Пение «Никогда не дыши» на прогоне усилило давление вместо того, чтобы уменьшить темноту. Эта песня была только для нее. Для девушки, которой не существовало, которая никогда не будет существовать.

К четвертому разу я был эмоционально разбит. Я бросил микрофон на землю, вызвав пронзительный звук, который заставил участников группы зажать уши ладонями.

— Блейк! — закричал Айзек.

Я проигнорировал его. Мне нужно было уйти.

— С ним все в порядке? — Я услышал, как спросил Тай, когда я разделся и взлетел.

— Просто отпусти его. С ним все будет в порядке, — услышал я, как Айзек сказал, прежде чем я ушел, направляясь к своей горе.

В ту ночь я много кричал.

Я была так расстроен.

Разочарованный своим прошлым, разочарованный «а если», разочарованный тем, что я не мог быть нормальным, как бы сильно ни старался. В моей жизни всегда будет темная полоса. Даже если Люциан заявит на меня права, чего он не сделает… Я всегда буду темным.

Мне нужно было смириться с этим, но по какой-то причине я все еще держался.

Той ночью мне снова снились рыцари; казалось, их становилось все больше, и страх становился более реальным с каждым повторением.

Я снова проснулся от испуга и воспользовался дозой. У меня не было выбора. Здесь не было никого, кто мог бы успокоить мою душу. Сказать мне, что это был всего лишь сон.

Или, может быть, это был просто предлог.

Может быть, я уже был слишком зависим, что теперь собирался находить оправдания, чтобы использовать наркоту при любой возможности. Мой худший страх только что стал реальностью. Я был наркоманом.

***

Во время пика продолжалось неистовство убийств. Все, чего хотел зверь. Человек исчезал, одурманенный наркотиками, лишившийся рассудка. Никаких протестов, просто дающий зверю свободу действий, чтобы он делал все, что ему заблагорассудится.

Было ли это моим воображением? Галлюцинациями? Я не мог быть уверен. Но это преследовало меня на отходняках.

Единственное, что я действительно чувствовал на отходняках, — это сильную головную боль и полное одиночество. Одиночество, от которого становилось трудно дышать.

Я почувствовал, как кто-то постукивает по полу. Глухой звук. Тук, тук, тук, быстро.

Затем я почувствовал, как кто-то потянул меня за щеку.