сад! К озеру! — схватил он меня за руку.

Я посмотрела в окно. Такие солнечные и тёплые дни уже становились редкостью, осень всё чаще дышала холодом. Жалко терять такой день!

— Пойдём, только незаметно! А то поймают и заставят зубрить про орден! — предупредила я Нильса.

— Мы что? Сбегаем? Вместе? — зажглись озорством глаза сына.

— А то! Я с сёстрами тоже сбегала с уроков. Знаешь, как умела прятаться от наставниц княжна Яромира? — улыбнулась я.

— Это которая стрелять умеет и лорда Эдгара спасла? — тут же показал, что он не только слышит, что говорят вокруг, но и умеет сопоставлять услышанные обрывки разговоров, Нильс.

— Именно. Так что осторожно, вдоль стеночки и держимся в тени, — посоветовала я.

Именно так, совершенно незамеченными, мы добрались до сада. Правда, надо отдать должное, дозорные, видя какие мы незаметные, старательно отворачивались от нас в другую сторону и старались не смеяться. Замку наша забава тоже, похоже, понравилась, потому что тень от стен падала именно там, где мы пробегали. Даже там, где её только что не было. Сложнее всего нас не замечать и не смеяться было Лиону. Проводив нас до входа в сад, он уселся у стены на солнышке и задремал.

Переступив границу сада, мы с Нильсом выпрямились и рассмеялись, довольные собой и своей шалостью. В укромном из-за склонившейся до самой воды старой ивы месте, мы растянулись прямо на земле, среди толстого слоя жёлто-красной листвы. Мы часто здесь были в последние дни. Настолько часто, что лебеди на нас практически не обращали никакого внимания и спокойно учили молодняк летать, раз за разом отрываясь от воды. У птенцов ещё не получалось. Они только заполошно били крыльями по воде.

— Нууу же, давай! — переживал Нильс за одного из птенцов.

Остальные уже сдались и уплыли вслед за родителями, а этот всё пытался раз за разом. И то ли крылья сработали правильно, то ли переживания Нильса заставили небо сжалиться над лебедëнком. Но птенец оторвался от водной глади и пролетел полный круг над озером, под радостные крики Нильса, кряканье братьев и шорох крыльев отца, взлетевшего вслед за сыном и летящего с ним рядом.

— У-у-у! Получилось! — выдохнул, упав обратно в листву, Нильс и вдруг всхлипнул.

— Ты чего? — спросила я.

— Тоже так хочу… С папой. Это же папа был, да? — ответил он.

— Да, это был самец. — Только и могла, что кивнуть я. А что я могла ещё сказать.

— Но я никогда не полечу, — сам себе ответил Нильс.

— Так хочешь в небо? — тихо спросила я.

— Ууугух, — сел рядом с Нильсом Гарун, напоминая о себе.

— Что он тебе сказал? — посмотрел на меня Нильс.

— Он может попробовать показать тебе полёт своими глазами. Только нужно постараться удерживать его взгляд, а это не просто. И голова потом болеть будет. Надо ли? — ответила я.

— Да! — со всем пылом пятилетнего ребёнка почти выкрикнул Нильс.

— Давай посмотрим, так… Вот она! — в небольшой сумке-кошеле, что крепилась у меня на ремне, я нашла тонкую дудочку, мне она всегда помогала сосредоточиться. — Садись удобно, и смотри прямо Гаруну в глаза. Избавиться от мыслей в голове тебе будет сложно, вот так сразу. Поэтому я помогу мелодией. А ты попробуй посчитать янтарные круги вокруг зрачка Гаруна. Справишься?

Нильс не ответил, только кивнул. И нахмурившись, начал пристально вглядываться в глаза моего спутника. Я улыбнулась и поднесла свирель к губам, закрывая глаза. Перед мысленным взглядом привычной позëмкой и отблесками северного сияния взвились вихри силы. Они сплетались в только им ведомый узор. И когда я распахнула глаза, закончив играть, я не сразу поняла, что серебряные нити, искрящиеся вокруг Нильса, мне не кажутся.

— Нильс… — позвала я напугавшись.

Но он не отвечал, только медленно повернул ко мне голову. Моё сердце забилось, как ошалевшее. Всегда серо-голубые глаза мальчика горели золотым пламенем. А поперëк жёлтого золота был вертикальный змеиный зрачок. На секунду серебряная пелена скрыла мальчика целиком. А потом…

Потом на его месте оказался маленький дракончик. Не больше кошки размером.

— Нильс, нет, не надо! Что же делать? Давай обратно, а? — накрыла меня паника.

Вот о чём я думала, применяя возможности шаманов-птиц на драконе? Помня, что иногда воздействие можно обернуть вспять, если не прошло много времени, я сделала единственное, что в этот момент показалось мне правильным. Заливаясь слезами от страха за Нильса, я схватила драконëнка, и, запихнув себе запазуху, со всех сил побежала на ристалище, к лорду. Дракону, отцу и мужу.

— Саяна? — подбежал он ко мне, ещё издали увидев зарëванное лицо. — Что случилось?

— Я… Мы смотрели, как птицы учатся летать, и Нильс попросил показать полёт. И Гарун показал, а я помогала. А потом у Нильса глаза… И… Вот. — Я всхлипывая, оттянула ворот рубахи и показала маленького дракончика Рихарду. — Я Гаруна к брату отправлю, попрошу полный круг собрать, мы вернём всё, как было…

— Не надо как было. Совсем не надо. — Заворожено таращился на то, что я сотворила с Нильсом Рихард. А потом заорал так, что я от неожиданности даже присела. — У МОЕГО СЫНА ПРОБУДИЛСЯ ЗВЕРЬ!

Глава 28.

Рихард забрал у меня дракончика Нильса. Мне показалось, что у лорда дрожали руки. Он долго рассматривал Нильса и говорил что-то на том самом, непонятном языке. Но судя по интонации, что-то восторженно-хвалебное.

— Леди, нам лучше вот сюда, в сторонку отойти. — Осторожно потянул меня к стене Шаркий.

Тут я заметила, что все, кто был на ристалище уже отошли под защиту стен.

Рихард ненадолго отвлёкся от сына, посмотрел по сторонам, и, заметив, что Шаркий меня отвёл подальше, улыбнувшись кивнул.

— Шаркий, что происходит? — спросила я, потому что, кажется, я была единственная, кто не понимал происходящего.

— Так, купание. — Непонятно ответил старый лучник.

Рихард опустил Нильса на песок ристалища, а сам отошёл и обернулся.

Драконом мужа я ещё не видела. И вот теперь понимала наших воинов. Увидеть такое на поле боя во время сражения! Огромная хищная зверюга была самой яркой картинкой для описания слов сила и мощь. Его чешуя сияла, шипы на гребне сверкали, напоминая кромку клинка. Корона из рогов на голове придавала древнему Зверю величия. А клыки и когти рождали чистый ужас в душе. Дракон был чудовищен и великолепен. Я замерла не в силах не то, чтобы пошевелиться, да я даже понять не могла какое чувство испытываю: восторг или ужас.

Дракон изогнул длинную, покрытую бронированной чешуёй, шею и выпустил в небо столб пламени. А потом обрушил эту огненную лавину на маленького, гоняющего лапкой