реализовать новый проект. Покорял вершины, опускался на огромную глубину, загонял в ограду быков. Познакомился со свободным падением, занимался банджи-джампингом и другими экстремальными видами спорта, можно даже сказать, ими пресытившись. Даже позволил себе несколько любовных интрижек, не обещавших продолжения в будущем, тоже считая их своеобразной авантюрой.

Пользуясь своими знаниями и умениями, он самым радикальным образом изменил финансовый учет «Мюллер Инк». Вместе с Хуаном пересек вдоль и поперек Южную Америку на всех видах транспорта, включая и его личный самолет. А когда партнер научил его летать, настолько проникся к этому занятию страстью, что через три года стал настоящим асом высшего пилотажа.

Примерно в это время Маквей уехал в Шотландию, решив открыть там компанию по продаже подержанных американских автомобилей. Как-то познакомился с типом себе под стать, отправился в бар Цинапарелы, который он прилежно посещал, и после пары пива ударил с ним по рукам. Порешили, что Маквей будет заправлять концессией на месте, а партнер покупать и доставлять ему машины.

В аэропорту Мехико, куда его проводил Педро/Анри, друзья договорились встретиться уже в самое ближайшее время. В конечном итоге превратности судьбы разлучили их на целых двадцать лет, хотя это, можно сказать, было неважно.

Анри прожил в Цинапареле уже двенадцать лет и давно говорил только по-испански. Впереди грозной чертой маячил пятидесятилетний юбилей, у него посеребрились виски и обострились черты лица. Приобрела матовость кожа. Он ходил в короткой кожаной куртке и соломенной шляпе гаучо с загнутыми вверх полями, придававшими ему сходство с Индианой Джонсом и Миком Данди. Надо признать, что с возрастом Анри становился только привлекательнее, будто время никоим образом ему не вредило и лишь добавляло шарма. Свою роль в этой новой привлекательности, которой он пользовался где только мог, явно играла и обретенная им уверенность в себе.

Как-то утром Анри махнул на прощание рукой Хосе, главному механику небольшого аэродрома, и взмыл в небо совершать кульбиты. Идеально выполнил три мертвые петли, пару раз сорвался в штопор, дополнил все это несколькими бочками, затем выпустил за собой струю белого дыма, начертав на фоне синего неба слово Libertad[17]. Все эти маневры выполнял в соответствии с точно разработанной программой. В этом году в Мексике намечался международный чемпионат по пилотированию, и Анри впервые в жизни собирался в нем поучаствовать. Чувствовал себя полностью к нему готовым и не мог дождаться назначенного дня. Исполосовав небосвод этими белыми чернилами, он заложил вираж и по привычке отлетел на некоторое расстояние – загляделся на свое творение. А когда немного полюбовался написанным словом, которое уже начало таять, подумал, что свобода обходится ему очень и очень дорого. Хотя в этой жизни, наполненной самыми необычными и невиданными событиями, ему больше ничего не угрожало, он платил тяжкую дань монетой сомнений и угрызений совести. Он ведь не только не ответил за содеянное преступление, но и бросил тех, кто его поддерживал и любил. Первые годы думал, что время излечит раны. Но нет – они кровоточили все больше и больше. В один прекрасный день он даже подошел к шкафу, дабы собрать чемодан, вернуться в Бельпра и понести ответственность за совершенный им поступок со всеми его последствиями. Но потом передумал. Тем не менее в последнее время эта мысль все настойчивее лезла в голову, до такой степени, что Хуан уже не первый раз с беспокойством в голосе спрашивал, что его мучает. На что Анри только улыбался, делая вид, что задумался о чем-то своем.

Положив самолет на крыло, Анри стал снижаться и вскоре уже катил к ангару. А когда подъехал ближе, разглядел фигуру Хуана, стоявшего у мастерской рядом с Хосе. Оба усиленно махали ему руками. Там явно творилось что-то необычное. От страха Анри чуть не выпустил из рук штурвал.

Человек в шляпе. Он вышел из мастерской и, поправляя брюки, зашагал к двум другим. За эти годы явно похудел. Самолет резко свернул вправо, затем влево и снова двинулся прямо. В этих метаниях выражалась охватившая Анри паника. У него затуманился взор. Он барахтался в объятиях нерешительности, сквозь густой гороховый суп смятения не могла пробиться ни одна законченная мысль. Почему Хуан звал его к ним? Неужели предал? Но человека в габардине он знал очень даже хорошо. Анри рассказывал о нем сто раз. Более того, они даже разработали план побега на тот случай, если детектив когда-нибудь выйдет на его след.

Прояснение ситуации Анри решил отложить до другого раза. Развернулся на сто восемьдесят градусов, вдавил в пол педаль газа и практически сразу взлетел, покачав крыльями, в жаркое небо. А когда повернул к земле голову, увидел, что Хуан с детективом бросились за ним. Но через каких-то полминуты он уже был далеко. «Без паники, только без паники», – вслух повторял он в кабине. Затрещало радио – это с ним пыталась связаться диспетчерская вышка. Анри с корнем вырвал провода.

Он вот уже час летел по прямой в состоянии полузабытья. До Мехико оставалось всего ничего. Хорошенько подумав, он принял решение сдаться. Надеялся, что у Хуана, приютившего у себя беглеца, не будет особых проблем, тем более что французскому правосудию до гражданина Мексики не дотянуться.

Так что надо выбросить белый флаг. Только не этому упрямому типу. Он не допустит, чтобы его доставили домой в наручниках. Он приедет сам, без принуждения. Вернется в Бельпра на место преступления, ведь все без исключения преступники поступают именно так, правда? Потом пойдет прямо в жандармерию к старому школьному приятелю Эрику Монсо, ставшему стражем порядка, и потребует его выслушать в надежде, что тот возьмет его дело в работу, а не отправит в большой город по соседству сразу же после того, как будет произнесено слово «убийство» в участке, в архивах которого пришлось бы рыться по крайней мере добрую сотню лет, чтобы наткнуться на подобное преступление.

За истекшее время он уже прикинул, чем рискует. Если судьи соблаговолят посчитать, что это действительно был несчастный случай, добавят к нему неоказание помощи человеку в опасном положении и такое уголовно наказуемое деяние, как побег, лет через двенадцать-пятнадцать ему, пожалуй, удастся выйти из тюрьмы. Таким образом, он одновременно избавится от страданий и чувства вины.

Крылатую машину Анри посадил на заброшенную взлетно-посадочную полосу километрах в двадцати от Мехико, которой ему приходилось пользоваться и раньше. Затем вышел на обочину и поднял большой палец, что по иронии судьбы напомнило ему начало злоключений четырнадцать лет назад, той дождливой ночью на