островах, но вскоре отправился в новое паломничество. Ох и попутешествовал я за эти годы. А три дня назад увидел в местной газетенке статью о самом обычном человеке, который пятнадцать лет был в бегах и вдруг обнаружил, что для этого не было никаких оснований. Хотя мы-то с тобой точно знаем, что бежал ты не напрасно. Там упоминалось твое имя и красовалась физимордия на нью-йоркской набережной. Так как ехать мне сюда было недалеко, я решил к тебе заглянуть. Но тут же должен уехать, через два часа у меня поезд из Дутревила. На этот раз решил прошвырнуться по Азии.

– Но Вито… Ты ведь говоришь!

– Ха! Ну да, прости. Я и правда забыл о своей немоте. Так удобнее. К тому же говорю я совсем немного. Очень ценю свое одиночество. Как и мизантропию. Весь этот спектакль не для меня.

– Какой еще спектакль?

– Да весь вокруг. Этот ежедневный маскарад. Сегодня, Анри, в ходу эффектность. Надо представлять собой зрелище. Если за тобой не тянется шлейф скандалов, если у тебя нет таланта будоражить воображение бесстыдными свидетельствами, то ты вообще никто и зовут тебя никак. Нужно быть зрелищем. Нужно развлекать. Нужно подбрасывать темы для обсуждения. А злословить или благословлять – это уже без разницы. Все вокруг только то и делают, что ищут, о чем бы поговорить. Для них это единственная цель. Если тебе нечего сказать или ты не готов говорить, адье. Ты не изрыгаешь потоки слов? Тогда все кончено, занавес. Финал. Садись к зрителям, а сцену уступи бездарям, крикунам, самоуверенным хамам, любителям давить слезу, краснобаям и звонарям – пусть делают свою работу. А ты сиди и сопи в свои две дырки. Либо зрелище, либо долой с подмостков. Либо спектакль, либо нет, на том и все. Вот как, старина, на самом деле обстоят дела.

Вот почему у каждого в запасе имеется какая-нибудь история. Если же нет, тебе попросту нечего сказать. А раз так, то на них все объявили охоту. Но просто выдумывать их не получится, понимаешь? Каждую из них надо творить. Тогда в лучшем случае ты оказываешь услугу, связываешь кого-то узами, спасаешь кошку, забравшуюся на слишком высокую ветку. Но чаще всего мы ввязываемся в ссоры, провоцируем соседей, наговариваем на них, предаем близких, нарушаем все мыслимые правила и трясем, старина, древо историй. Так же проще.

У обычного, заурядного человека нет голоса. Кого мы слушаем? Путешественника, который вернулся из кругосветного плавания на катамаране? Или же сантехника после долгого рабочего дня? Герой же – это зрелище, это всё. Но смотря правде в глаза, кто из них двоих принес больше блага? Все же Богу доподлинно известно, что вся эта круговерть, все это нескончаемое шествие, эта затянувшаяся шутка, этот бесконечный праздник, эти гротескные увеселения… не представляют ровным счетом никакого смысла.

Мне бы очень хотелось, чтобы мы задавали сами себе только два вопроса, но повторяли бы их каждый день, все время, пока не разгадаем тайну: что мы вообще здесь делаем? И почему все подходит к концу? Засим, друг мой, рад видеть тебя в добром здравии. И твоему возвращению тоже рад. Мне пора, от всего этого маскарада лучше держаться подальше.

С этими словами Вито крепко прижал Анри к груди и ушел. Тот остался стоять, от изумления не в состоянии вымолвить ни слова. Потом посмотрел ему в спину и прошептал:

– Эге… Что ни говори, а ему было что сказать.

Анри пошел дальше и вскоре сел на террасе «Белой лошади» напротив Антуана, не преминувшего попенять ему за опоздание.

– Ничего, время у нас есть.

На это Антуан ответил ухмылкой, отметив в характере друга еще одну новую черту, после возвращения выявляя их каждый день не меньше трех.

– В таком случае выдай мне две хорошие новости!

– Разумеется. Вот тебе первая: завтра у меня свидание с коллегой, о которой я тебе говорил. А вот вторая: у меня есть масса историй, чтобы тебе рассказать.

ЖД прошел мимо него, даже не поздоровавшись. Анри хоть и не ожидал от него излияния чувств, но оценил бы по достоинству, если бы тот хлопнул его по спине и сказал, что рад вновь его видеть. После пятнадцатилетней отлучки это тот минимум, на который ты имеешь право надеяться. Через десять минут ЖД появился опять, поставил перед ним бифштекс с жареной картошкой, коктейль из пива с лимонадом, выдержал на полсекунды паузу и бесхитростно сказал:

– Как обычно, Анри, как обычно.

Благодарности

Выражаю признательность моему редактору Веронике Карди за ее терпение – равно как и за нетерпеливость.

Благодарю Мигеля Бонфуа, за предложенный им макгаффин, за две хорошие новости и за завсегдатая.

Примечания

1

Gentil – в переводе с французского означает «добрый, любезный». – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Про себя, в душе.

3

В переводе с французского означает «лисье логово».

4

Любить судьбу (лат.).

5

Ах, благодарю вас, джентльмены! (англ.)

6

Вы английский?

7

Обыкновенный хаулиод, также известный как рыба-ехидна.

8

И в самом деле (англ.).

9

Няня (исп.).

10

Будьте любезны (исп.).

11

Вы знаете господина Франца Мюллера?

12

Да-да.

13

Ругательство, примерно можно перевести как «чертова жизнь» (нем.).

14

Заткнись, сукин сын!

15

Не говорим.

16

В данном случае можно перевести как «подлецы» (исп.).

17

Свобода (исп.).

18

Самое распространенное во Франции прозвище полицейских (прим. ред.)