Расставшись с Жаном Реем, тот пешком отправился в Швейцарию. Но, сам того не желая, свернул в сторону и оказался в Бельгии. Стащил с бельевой веревки одежду, дабы избавиться от мундира, а чтобы не выдавать акцент, прикинулся немым. Пять суток ночевал в сараях, попадавшихся по дороге, затем остановился в скромной деревушке, решив пожертвовать парой жалких франков, полученных от Жана Рея, ради последнего в жизни пива. А там будет видно. В итоге он вошел в единственный в деревне бар, заказал кружку вожделенного напитка и выпил его до последней капли. А когда хозяин заведения спросил, не хочется ли ему повторить, с сожалением покачал головой. При этом его одолела такая досада, что с языка непроизвольно сорвалось «Scheisse»[13]. После этого к нему подошел небольшого росточка рыжеволосый человек в круглых очках, до этого сидевший за барной стойкой, упершись в нее локтями. Сразу догадался, что Франц оказался в невероятном затруднении, и понял, что за душой у этого человека имеется несколько секретов. Ведь незнакомец – его звали Виктор Симон – был изобретателем и в этом качестве отличался любознательностью. Он заказал Францу еще кружечку пенного напитка, а когда тот с удовольствием согласился, предложил поделиться его историей, в обмен пообещав рассказать свою. Мюллер показал на рот, указывая на свою немоту, но собеседник в ответ бросил на него взгляд, в котором явственно читалось: «меня не проведешь». Залпом осушив кружку, Франц вышел. Виктор Симон последовал за ним и предложил приютить на ночь.

Франц поведал ему обо всех своих злоключениях, от рождения до встречи с Жаном Реем. Собеседник, в свою очередь, рассказал о своем революционном изобретении – «картофелемялке», способной измельчать овощи, чтобы было легче готовить суп.

В итоге он взял Мюллера до конца войны помощником, но поскольку за каждым углом таилась опасность, через полгода тот решил уехать, дабы не доставлять другу проблем. Виктор вручил ему свою картофелемялку, после чего Франц тайком пересек всю Бельгию и север Франции, вплоть до Гавра, где ему удалось пробраться на отплывавший в Америку пароход. В Бостоне с него сошел и, подобно Анри с друзьями пятьдесят лет спустя, проехал через всю Южную Америку вплоть до Аргентины, где с ним, одиноким, оборванным и вконец выбившимся из сил, и познакомился с Эрнесто. Быстро освоившись в небольшой деревенской коммуне, с картофелемялкой Виктора Симона Франц творил настоящие чудеса. Даже внес в нее некоторые усовершенствования. Сумел связаться с женой Ингрид и детьми, после войны переехавшими к нему. Помог Эрнесто наладить дела в ресторане, и благодаря его изобретению заведение неизменно процветало.

Такой счастливой жизнью он мог бы жить в Каши еще долго, но вскоре прошел слух, что неподалеку от деревни обосновались бывшие нацисты. Франц испугался – нет, ему не было страшно, что его тоже к ним приплетут, просто один из них мог узнать о дезертирстве соседа и обрушить на его семью все свое разочарование и месть. И в итоге, обняв Эрнесто, уехал в Мексику, чтобы сколотить там состояние.

С этими словами Эрнесто вышел на кухню и вернулся с победоносной улыбкой на лице, держа в руках картофелемялку, свидетельство пребывания Франца Мюллера в их деревне – некоторое подобие дуршлага с вращающейся рукояткой наверху.

Трое друзей молились, чтобы драндулет, одолевший путь сюда, выдержал и обратный. Тот пару раз немного перегревался, но через три недели все же доставил своих пассажиров в Цинапарелу – небольшой, тихий городок между Гвадалахарой и Мехико.

В то утро Альфонсо Гонсалес, в спокойствии не уступавший родному городу, с трудом волоча ноги, отправился на почту за корреспонденцией, которую каждый день разносил в квартале по почтовым ящикам. И хотя обычно шел легким, жизнерадостным шагом, в тот день супился и хмурился, если не сказать больше. Жена Гвадалупа заявила, что вечером съезжает, оставляя ему домишко на улице Флорес, чтобы поселиться напротив в голубом особняке Фернандо, его лучшего друга, теперь уже бывшего. То ловко пользуясь мерами безопасности, то отвергая действительность, Альфонсо пятьдесят один год, то есть всю его жизнь, удавалось держаться подальше от всего, что могло вывести из состояния безмятежности. Однако этот удар он на подлете проглядел и теперь был вынужден признать, что мысли о подобном повороте событий без конца кружат в голове и портят привычно хорошее настроение.

К счастью, ему довелось стать свидетелем удивительного зрелища, на какое-то время позволившего забыть о невзгодах.

Маленькое представление началось с топота быстро бегущих ног за спиной. Повернув голову, он увидел молодую, спортивного телосложения женщину, которая в своем спринтерском забеге чуть не врезалась в него, но все же потрудилась оглянуться и пробормотать слова извинения на незнакомом языке, показавшемся ему очаровательным. За ней, тоже на приличной скорости, несся массивный человек с бородой, охватывавшей полуошейником шею, и в свежевыглаженном черном костюме. Он задыхался, хрипел и так страдал, что на него было больно смотреть. Рядом с ним бежал, скорее даже тащил его за собой, молодой человек, но как-то бочком, повернув голову к темному силуэту в конце улицы. От Альфонсо они промчались всего в паре миллиметров. Вскоре силуэт принял очертания человеческой фигуры в шляпе и с длинным плащом на руке. Он тоже летел вперед, по заключению Альфонсо наверняка преследуя трех предыдущих. И уже их настигал, потому как бородач больше не мог бежать, а молодой парень рядом с ним выглядел славным малым, который ни в жизнь не бросит друга.

Рассказывая впоследствии эту историю (да еще и не один год), он так и не сможет объяснить, с какой стати – совершенно не заботясь о последствиях, руководствуясь единственно принципом, что добыча в обязательном порядке важнее жертвы, и, когда тип в шляпе пробегал мимо него, даже с драматизмом перед этим подумав, что перед ним полицейский, – Альфонсо машинально подставил ему ножку. И почему-то не убежал, а помог незнакомцу встать, извинился, заверил, что он его просто не увидел и вообще лишь рассматривал свои новые башмаки. А чтобы задержать его, объяснил, что «эти ботинки созданы специально для почтальонов, которые много ходят по городу». Тот встал и потер ободранное колено. Ему не оставалось ничего другого, кроме как признать свое поражение: троица, должно быть, свернула на следующую улицу. Он их потерял. Уже в который раз.

Нашего упорного детектива мы пока еще практически не знаем, но все же вынуждены признать, что одним из величайших качеств профессионального сыщика