Дом оказался совершенно пустым. Все, кроме меня, были на работе. Через час моя исследовательская вылазка принесла плоды: я выяснила, что Владимир спал в соседней комнате. Судя по вещам, она принадлежит Сергею.

На первом этаже было чисто, словно вчера толпа людей не отмечала здесь второй день свадьбы допоздна. Я поставила чайник, открыла холодильник и задумалась, что же буду на завтрак.

Не успела сесть за стол, как вновь позвонила Лера. Вчера она буквально заставила меня обменяться телефонами. Ей двадцать шесть, у нее уже трое детей и дом на другом конце улицы. Девушка извинилась, что сегодня увидеться не получится, но на выходных мы обязательно должны встретиться. Я внутренне содрогнулась, но ответила, что непременно.

К выходным как раз успею морально подготовиться и буду отвечать всем, что безумно люблю их сына/брата/племянника и так далее.

Я подумала о том, что, возможно, мне стоит приготовить ужин. На всю семью! Боже! Но, к счастью, в холодильнике со вчерашнего дня осталось так много всего, и я решила не переводить продукты.

Остаток дня я болтала по телефону с Сашей, сидела в интернете. Почитала про местные вузы. Также мне звонили мама и Виолетта Степановна, но те разговоры длились недолго.

Около пяти к дому подъехала машина Эмилии Александровны. Я спустилась на первый этаж и поздоровалась. Свекровь кивнула мне, спросила, как прошел день. После чего удалилась в свою комнату. Я посидела еще немного одна на кухне и тоже поднялась к себе. Больше со второго этажа я не спускалась. Слышала, как приехал Сергей Владимирович с кем-то. Меня никто не пригласил, и я решила не навязываться.

Владимир явился совсем поздно, я уже была в постели. Он сразу пошел в душ.

И вот теперь стоит рядом, смотрит. Садится на край кровати.

— Не спишь?

Я открываю глаза. Мне кажется, он вот-вот обнимет меня. Вот-вот поцелует. В груди все сжимается. Я дыхание задерживаю. Интересно, где он так долго был?

— Ты поздно, — шепчу я. — Я уже успела задремать.

— Вижу. На тренировке задержался. Иногда в свободное время я играю в футбол. Вчера многие спрашивали, и я придумал адекватную легенду. Мы с тобой познакомились в Москве. Я был в командировке и узнал тебя в кафешке. Ты обедала с подругами. До этого мне на глаза попались твои фотографии с конкурса красоты, на которых ты мне понравилась. Я удивился совпадению, подошел и представился. Ты вспомнила, кто я. Мы ведь раньше были знакомы. А дальше как в тумане. Месяц мы встречались, я мотался к тебе на выходных. Созванивались по сто раз на дню. Ты пообещала, что бросишь учебу и будешь со мной, только если я сделаю предложение. Мне пригорало, и мы решились. Твой отец дал добро. Дополнения есть?

Значит, твои родители не в курсе, что наш брак договорной. Или это для соседей? Ничего не понимаю.

— Я всё поняла, — произношу вслух. — Владимир, у меня только одна подруга в Москве. Саша. Она староста в моей бывшей группе. Я с ней обедала.

— Понял.

Он поднимается, возвращается к ванной комнате, выключает свет и покидает нашу спальню. Я подтягиваю колени к груди и думаю о том, что же делать. Он вновь не остался ночевать.

Это какая-то проверка? И как мне ее пройти? Я сказала ему никогда больше меня не трогать. Мне нужно взять слова обратно? Но он ведь просил честности.

— Вов, а ты знал, что Лика у нас и поет, и рисует, и на фортепьяно играет? — произносит Лера, глядя на своего брата.

Владимир только-только приехал из спортзала, бросил сумку на пол, открыл холодильник, достал бутылку минералки и стоит пьет. Жадно. Я слежу за тем, как движется его кадык.

Вокруг нас носится толпа детей — семь, пять и три года. Старшие — мальчики и младшая — девочка. Они орут так, что уши закладывает, Лера и бровью не ведет. Мы с ней сидим за кухонным столом, Эмилия Александровна печет блины на двух сковородках, Сергей Владимирович куда-то ненадолго отлучился.

— Не то чтобы рисую. Ходила в художественную школу. Таланта у меня нет. Играю тоже так себе, уже всё забыла, — киваю я. — Вообще, я люблю математику и информатику, но в школе занималась всем подряд. Дома сидеть было скучно. — Я мешаю творог с изюмом, у блинов будет такая начинка.

Лера делает вид, что бряцает по клавишам.

— Я вот тоже думаю отдать старшего в музыкальную школу.

— Если ему нравится музыка, то здорово, — поддерживаю я.

Лера глубоко задумывается, нахмурившись.

— Или среднего… — размышляет она, скептически поглядывая на сыновей. — Вова, так ты в курсе или нет успехов своей жены? У тебя-то только футбол был на уме, — повышает голос, перекрикивая детей. — Ты ее на руках носить должен, какое сокровище тебе досталось!

— В курсе, — отвечает Владимир. — Теперь уже. — Садится за стол напротив нас.

— Лика мне всё подробно рассказала, — продолжает Лера. — Это так романтично, что вы все ночи висели на телефонах. И что ты летал к ней каждые выходные. Потом с самолета сразу на работу. Мам, кто бы мог подумать, да? Что наш Вова, убежденный холостяк, так втрескается! — смеется она. — Любовь творит чудеса.

— Кто бы мог подумать, — поддакивает свекровь. — Давно было пора «втрескаться»! Как долго мы этого ждали, словами не описать.

— О, он очень красиво ухаживал, — тяну я мечтательно. Поддаюсь общей легкой атмосфере, на пару секунд забываюсь, ловлю кураж и игриво улыбаюсь Владимиру, тот отвечает мне самым прокурорским взглядом, на который только способен.

Продолжая улыбаться, я ожесточенно мешаю творог. Эту легенду придумал он, не я. Пусть сам и отдувается. Владимир подходит к матери и ворует у нее один блин.

— А какие твои любимые цветы, Лика? — спрашивает Лера тише. — В качестве хобби я делаю искусственные цветы. Броши, заколки, просто сувениры. Хочу сделать тебе подарок. Розы?

— Я пионы люблю. Розовые. Но розы тоже. Вообще, все цветы красивые, мне все нравятся.

— Зафиксировала, — кивает Лера, постучав пальцем по виску. — Если хочешь, я и тебя научу.

— Не уверена, что у меня выйдет. Я вышивать пыталась, но у меня терпения не хватает…

Дальше мы начинаем обсуждать рукоделие.

Лера приехала час назад к субботнему завтраку. За это время я узнала, что ее муж талантливый кардиохирург, который обожает свою работу. Поэтому дома бывает очень редко, исключительно чтобы заделать детей. Дословная цитата: «Вот три ребенка — три раза и был». Она подумывает о разводе. После третьих родов у Леры был кошмарный диастаз и некрасивая грудь, она сделала две пластические операции и сейчас тонкая, как тростиночка. С соблазнительными формами в нужных местах. Лера показала мне фотографии до и после. Затем заверила, что мне можно не бояться чего-то подобного, у нее плохая генетика. И вообще, дети — это счастье. В этот момент средний ребенок толкнул младшего, они упали и оба разрыдались.