— Хорошо, — киваю я. — Я сделаю всё, что нужно. Ты, главное, предупреждай и объясняй заранее. Я… редко куда-то ходила, у меня мало жизненного опыта. Если у нас дома собирались гости, папины друзья и коллеги, я всегда молчала. Всегда, Владимир. Но схватываю я быстро.

— Еще я бы хотел, чтобы ты родила мне ребенка.

— Что? — переспрашиваю, едва не подавившись. Быстро запиваю водой.

— Мальчика. Если родится девочка, то двоих.

— А если… снова девочка? — почему-то меня цепляет именно это.

Он откидывается в кресле и смеется. Как-то не по-доброму.

— Ну я же не монстр. Двух девочек мне будет более чем достаточно.

— О. Ясно. Мальчика или двух девочек.

— Детей планирую зачать естественным способом. Ты не маленькая, знаешь, как всё происходит. Для здоровья полезнее будет, нежели обращаться к репродуктологам и переливать жидкости в пробирках.

— Это всё?

— Да.

— Я могу подумать?

— Сколько тебе нужно времени?

— До десерта хватит.

— А. Ладно, думай.

Мы доедаем салаты, принимаемся за горячее. Молодожены, обсуждающие рождение детей как часть сделки. Я с трудом представляю Владимира отцом, но… может, ему и правда этого хочется? И дело не только в ужинах с судьями.

— Я подумала, — нарушаю молчание. — Я согласна. Только сначала я бы хотела получить диплом.

Он задумывается и кивает.

— Студенчество — лучшая пора в жизни. Я не собираюсь лишать тебя этого времени. Ты уже выбрала университет и специальность?

— Да, я проанализировала все вузы города. Если можно, я бы хотела попробовать восстановиться на третий курс, чтобы не терять год. Безделье меня просто убивает! Если нужно будет досдать предметы, я сделаю. Я умная и люблю учиться.

— Хорошо, я решу этот вопрос в течение недели.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

— Надеюсь, у тебя появятся друзья в университете, — говорит Владимир. — Ты бы могла отвлечься, завести хобби. Я запомнил, что ты любила танцевать, рисовать и петь. Необязательно все вечера сидеть дома. Или вышивать с моей сестрой. Мне кажется, это довольно скучно.

— О. Не знаю, надо подумать. Ты не будешь против?

Он вновь улыбается.

— Анжелика, я буду только за, если ты найдешь близких по духу людей. Ты больше не в Республике, здесь нет твоей сумасшедшей бабки. И ты можешь делать что хочешь. Общаться с кем хочешь. Просто при этом будь умненькой. Сама ведь знаешь, что нужно себя беречь, — не шляться ночами хер пойми где и с кем. Если тебе нужно будет посоветоваться или потребуется помощь — ты всегда можешь обратиться ко мне или к кому-то из семьи.

— Хорошо, спасибо, — киваю я. Я теперь Дымарская, этой фамилией можно прикрываться как щитом.

— К вопросу о детях мы вернемся тогда через год-полтора, когда ты выучишься. Пока… — он бросает на меня взгляд, от которого волоски на коже дыбом, — трогать тебя не буду. К этому времени постарайся как-то настроиться. Я тоже… постараюсь, — он хмурится, и меня кидает в пот. — Чтобы процесс получился приятным.

Честно говоря, я впервые задумываюсь о том, что могла ему не понравиться и он больше не хочет меня. Уходит в другую комнату спать не потому, что тестирует меня. А просто не хочет спать со мной.

Оу.

— Конечно, — поспешно киваю я.

— И еще один момент, — говорит Владимир. Нам только-только принесли чай. — Раз мы живем как соседи, ты вольна делать что хочешь. Лазить по твоим телефонам, подлавливать тебя, караулить или что-то в этом роде я не собираюсь. Мне по херу. Я дал тебе второй шанс на свадьбе и доверяю. Но имей в виду, Анжелика, — он делает паузу, и я замираю в ожидании, — если я или кто-то другой узнает о твоей интрижке с каким-то левым мужиком, если мне об этом скажут или даже намекнут, я вышвырну тебя на улицу в тот же день без копейки денег. Это как со взятками. Брать можешь, но если застукают — то пздц всему. С виду мы примерная благочестивая семья.

— Да я и не собираюсь, — пожимаю плечами. Я хочу получить профессию и начать зарабатывать. Это самое главное.

— Год — это много. Мы всего лишь люди. Захочешь слевачить — сделай так, чтобы никто не узнал, и пользуйся резинкой. Либо не делай совсем. Позорить я себя никому не позволю.

Я опускаю глаза, обдумывая его слова.

— Ты умная девочка, только очень в себе неуверенная, — произносит он. — Будь смелее. Вот даже сейчас я говорю, ты молча слушаешь. Если не согласна — спорь, сопротивляйся. У нас ведь диалог, а выходит так, что я читаю монолог под аккомпанемент твоих кивков, — договаривает он скучающим голосом.

Ему со мной скучно, и это почему-то взрывает изнутри.

— Сопротивление не всегда бывает уместно, — произношу я осторожно, сомневаясь. — А еще оно чревато.

— Согласен. Но а как же тогда эволюция, естественный отбор? Мы выжили только благодаря тому, что развили в себе способность к сопротивлению. Без ожесточенной, яростной борьбы мы не сдаемся ни одной бактерии, ни одному вирусу. Мы боремся за жизнь до конца. Каждый день на клеточном уровне наш иммунитет сражается с агрессивной окружающей средой и побеждает. Твой иммунитет — часть тебя. Это ты сама.

— Моя иммунка под угрозой, ты ведь знаешь, — мои губы начинают дрожать, и я делаю глоток воды. Он сорвал пластырь и плеснул кислоты на открытую рану, на мою болевую точку. — Если я не буду получать помощь, я просто… без лекарств я не смогу давать отпор ни бактериям, ни вирусам. Я не могу без помощи.

— О твоей защите я позабочусь. Что мне нужно взамен — я озвучил. Сделка, — он пожимает плечами.

— А ты сможешь так жить? Без любви? Воспитывать общих детей, создавать видимость семьи.

— Вполне. А ты?

— Не знаю.

— Я тебя умоляю! Двадцать один год ведь ты как-то протянула с Гловачами! — хмыкает он. — Врать и терпеть — это твое.

— Да, но это не значит, что я не мечтала о счастье! — я говорю громче.

— Я при всем желании не могу стать для тебя Орловым, — он разводит руками, и я осекаюсь. Меня резанула его эмоция. И упоминание Тараса. Градус разговора повышается. — Тут уж извини.

— А если ты меня опозоришь? — я вздергиваю подбородок и нападаю сама. — Тоже без копейки окажешься на улице? Или тебе можно что угодно?

Он застывает, потом я вновь вижу легкую улыбку на его губах. Мне хочется ее поощрить, ведь он так редко искренне улыбается! Но я держу себя в руках и смотрю строго. Отличная проверка возможностей моего сопротивления.

— Все эти правила, разумеется, касаются и меня тоже, — отвечает Владимир примирительно. — Не волнуйся, ни словами, ни действиями я тебя не обижу и не унижу. Ты моя жена, забота о тебе — моя первостепенная задача. В Москву я тебя, увы, отпустить не могу, но всё остальное в рамках города — сделаю.